Художница из Джайпура - Алка Джоши

Я тоже струсила: вместо того чтобы лично поговорить с Парвати, я вела с ней мысленные беседы. Я не обязана следить за вашим сыном: это ваше дело! А какую блестящую пару я ему подыскала! И как вы мне отплатили – разрушили все, чего я достигла с таким трудом?

Можно было отомстить иначе: рассказать всему Джайпуру, что ее сынок совратил мою тринадцатилетнюю сестру, но этим я ничего не добилась бы – только сделала бы хуже, вдобавок выставила бы себя мелочной дрянью. Даже если клиентки мне и поверят, все равно поддержат Парвати, поскольку она – одна из них. А если их сыновья попадут в такой же переплет (чего исключить нельзя), им тоже понадобится ее поддержка.

Заказов не было, но Малик все равно приходил каждый день – удостовериться, что я поела. Сегодня сунул мне под нос судки с фрикадельками карри.

– Даже не попробуете кюфту? Повар не пожалел зиры. – Малик по-прежнему с выгодой для себя поставлял во дворец недорогие продукты, и в благодарность королевский повар готовил ему лучшие блюда.

Я ничего не сказала. Стареньким сари вытерла пот с шеи и продолжала работу.

– Тетя босс, ну пожалуйста.

Я ответила Малику, что у меня нет аппетита.

Он потряс меня за плечо. Я сбросила его руку.

– Я же сказала тебе – не хочу!

– Тетя босс…

Я раздраженно обернулась к нему.

Он кивнул на дверь.

Я посмотрела, куда указывал Малик.

На пороге стояла Парвати Сингх с сумочкой в одной руке и насквозь мокрым зонтиком в другой. Мне и присниться не могло, что Парвати явится ко мне домой. Я уронила пестик. Он описал круг по ступке, покачался и замер.

– Можно войти? – холодно спросила Парвати.

Малик приблизился к ней вплотную, и я испугалась, что он сейчас ударит ее. Парвати отступила на шаг.

– Обувь, – процедил он.

Я думала, Парвати возразит, но она безропотно сняла мокрые сандалии.

Малик надел свои чаппали и с гордо поднятой головой вышел на улицу. Зонтика у него не было – впрочем, теплые дожди его не смущали.

Парвати помялась, но потом величественно – точно дом был ее, а не мой – вошла в комнату, закрыла дверь и принялась осматриваться: щербатый стол, на котором я смешивала лосьоны, моя продавленная кровать, потрепанные сумки, линялые одеяла, альмира с перекошенными дверцами, купленная у соседки. Я вдруг увидела свой скарб ее глазами – и поежилась.

– Гм, – сказала она, – вообще-то я ожидала… – Она не договорила.

Парвати шагнула ко мне.

Я машинально попятилась.

Она остановилась. Поставила сумочку на стол, взяла коробок спичек, лежавший подле масляной лампы.

– Вообще-то я ожидала, что ты сама придешь ко мне. – Парвати зажгла лампу.

Только тут я заметила, как у меня темно. Я не знала, что ей ответить.

– Раньше ты всегда мне доверяла. Помнишь? – Она задула спичку. – И когда ты только-только приехала в Джайпур и искала клиенток. И когда просила рекомендовать тебя во дворец. Ты честолюбива, но я не вижу в этом греха, ты же знаешь.

Я всматривалась в нее, силясь разобрать, хмурится она или улыбается.

– Теперь дела твои плохи, и я думала, ты хотя бы попросишь меня…

Я не верила своим ушам. Я стиснула кулаки, в груди моей кипел гнев.

– Дела мои плохи из-за вас. И вы еще хотите, чтобы я умоляла вас не распространять обо мне лживые слухи?

Она прищурилась, недовольно скривила губы – точь-в-точь как Шила Шарма.

– А тебе не приходило в голову, что не я первая их распустила? – Заметив мое изумление, Парвати продолжала: – Не скрою, я не отказала себе в удовольствии подлить масла в огонь. Я не ожидала, что все твои клиентки поверят в эти нелепые наветы. Я ошибалась. Оказывается, люди доверчивее и злее, чем хотелось бы думать, согласна?

Она сунула руку в сумочку, достала оттуда что-то, положила на стол передо мной и убрала ладонь.

Между нами лежали карманные часики, которые подарил Самир.

Я машинально ощупала карман. Разумеется, часов там не оказалось. Я давно их не видела – да и нужды в них нет, раз меня нигде не ждут. Я невольно вспомнила губы Самира, его руки, голую грудь на моей груди – в ту ночь у Гиты. Кажется, уходя, я забыла забрать часы.

Вся решимость моя испарилась – фюйть! – и я покраснела.

Парвати сокрушенно покачала головой.

– Несколько месяцев назад ко мне пришла Гита. Последняя пассия Самира. – Улыбка ее превратилась в гримасу. – До чего унизительно, когда любовница мужа ищет у тебя утешения и жалуется, что он изменил – да не тебе, а ей!

Я закрыла глаза. Мне хотелось стереть из памяти ту ночь.

Парвати мерила комнату шагами, как тогда на празднике. Потирала костяшки ладонью. Замерла, впилась взглядом в мозаику на полу, наклонила голову: «Гм». Потом обернулась ко мне, кивнула одобрительно: красивый узор, – и снова принялась расхаживать туда-сюда.

– Самиру нужно, чтобы его любили. Чтобы им восхищались. Так уж он устроен. Я понимаю его. И мирюсь с его слабостью.

Кого она надеется убедить – меня или себя?

– Меня куда больше задело, что ты предала меня, Лакшми. Я доверяла тебе. А ты, в моем доме, с моим мужем… И еще врала мне в глаза, будто между вами ничего нет!

Это было один-единственный раз. Я десять лет держалась. И не собиралась повторять. Но ей я этого не сказала: все равно ничего уже не изменишь.

Парвати остановилась. Вынула из сумочки тяжелую мошну, звякнула ею о стол: внутри явно были монеты.

– Вот как мы поступим. – Она посмотрела на кошелек. – Я отдам тебе деньги за сватовство. Серебром, не как-нибудь. – Она помолчала. – Ты их заслужила. – Благодарить меня она не собиралась.

Я не шелохнулась, и Парвати продолжала:

– Десять тысяч рупий. Больше, чем мы договаривались. – Она улыбнулась, и на миг я вообразила, будто она предлагает нечто большее: извинение, прощение, понимание, уважение. Меня удивило и смутило то, что мне, оказывается, настолько сильно хотелось вернуть ее благосклонность. Я подумала о Питаджи и о том, как мои соотечественники относились к британцам после обретения независимости. Привыкшие подчиняться, они охотно вернулись к этой роли, какой бы унизительной она ни была – точь-в-точь как я сейчас.

– И? – слабым голосом спросила я.

– И я скажу всем, что слухи – ложь. Ты снова будешь регулярно делать мне мехенди. Я помогу тебе найти новые заказы на сватовство. Ты ведь этого хочешь, не так ли?

Я кашлянула: слишком уж это хорошо, чтобы быть правдой.

– Чего вы хотите взамен?

– Чтобы ты держалась подальше от Самира. Гита рассказала мне, во что ты его втянула – об этих твоих мешочках с отварами. Как ты могла. – Ее передернуло.