Река надежды - Соня Мармен

Пленники между тем совсем пали духом. Молодая дикарка по-прежнему ежедневно приносила им еду, к которой они теперь почти не притрагивались. Несколько раз вместе с ней приходила женщина в потрепанных одеждах. Александер догадался, что это и есть вдова. Волосы в знак печали она обрезала очень коротко. Она подходила к Александеру и, с ненавистью глядя на него, разражалась гневной тирадой, из которой он, на свое счастье, не понимал ни слова.

– Улыбнись ей, Макдональд! – сказал ему однажды Призрак. – Похоже, ты ей приглянулся. Не упускай шанс, стоеросовая твоя башка!

* * *

Пришел декабрь с первым снегом, укрывшим деревню тонким белоснежным саваном. Александер постоянно мерз под одеялом, которое принесла все та же миловидная дикарка. Он несколько раз пытался заговорить с ней, но она молчала и только смотрела на него своими черными глазами, выражение которых казалось шотландцу каким-то странным. Временами у него создавалось впечатление, что молодая женщина понимает, о чем он говорит, но ни на один вопрос она так и не ответила. Исполнив то, что ей было приказано, она поспешно уходила. Раны пленников затянулись, и им позволялось дважды в день выйти подышать воздухом и размять ноги. Оставшееся время они проводили взаперти в ожидании казни.

И день, которого они оба так боялись, наконец наступил. Вечером в хижину явилась вдова в сопровождении незнакомой девушки. Молодой дикарки, что приносила им еду, не было видно, и Александер жалел об этом – в ее улыбках он черпал силу, которая помогала ему держаться. Что ж, когда солнце взойдет над горизонтом, его душа уже будет свободна…

Вдова положила перед каждым пленником стопку чистой одежды и знаками дала понять, что им пора переодеться. Когда с этим было покончено, она приблизилась к Александеру и уставилась на него долгим пристальным взглядом. В надежде завоевать расположение женщины, он ей улыбнулся.

– Моли Бога, чтобы они тебя пощадили, Макдональд!

Призрак шел следом за Александером, который рискнул посмотреть по сторонам. Один из тюремщиков пинком призвал его к порядку.

– Если ты выживешь, дружище, они станут относиться к тебе либо как к собаке, либо как к своему. Но в обоих случаях ты перестанешь быть Александером Макдональдом. Ты получишь новое имя, и тебе придется жить по их законам.

Говорил Призрак мрачным голосом, перемежая рассказ вздохами.

– Тебя заставят забыть прежнюю жизнь и постараются сделать из тебя то, что захотят. Может статься, тебя обменяют или продадут как раба, может, ты станешь чьим-то слугой, а может, уважаемым всеми воином. Многое зависит от того, как ты себя поведешь…

Короткий окрик и угрожающий скрежет зубов положил конец этим мрачным наставлениям.

В лучах заката снег казался алым и хрустел у них под ногами. Возле каждого дома на кострах варили маисовую кашу и мясо. Пленников привели к воротам, которые охраняли несколько воинов с раскрашенными черной краской телами, и вытолкнули за ограду. В холодном воздухе взметнулись крики «Хе-е-е!», «Хи-и-и!», «Хен! Хен!». Прощальный пир для этих людей был поводом к всеобщему празднованию.

В центре поляны устроили два помоста на опорах – своего рода эшафот. К каждому было приставлено бревно с вырубленными в нем ступенями. Между помостами пылал огромный костер. Возле него пленникам и приказано было остановиться. Огонь лизал небо, освещая своим красноватым светом лица собравшихся, отчего в них появлялось что-то дьявольское.

Мимо пленников прошли самые видные представители племени, в числе которых был и Вемикванит. Почти у каждого в руках был посох с подвешенными к нему скальпами. Призрак хранил молчание, но глаза его реагировали на малейшее движение.

Когда грудь сжалась от невыразимого страха, Александер обратился к товарищу:

– Твоя судьба теперь в твоих руках.

Призрак кивнул и усмехнулся.

– Еще посмотрим, Макдональд, у кого из нас «бубенцы» крепче…

Пленников развели в разные стороны, а потом велели каждому подняться на свой помост.

– Солнце ведет наших воинов! Как того требует обычай, оно станет свидетелем твоей смерти, Макдональд, – прошептал кто-то из толпы. – Эта жертва будет принесена во имя него и в его честь!

Вемикванит обошел вокруг Александера, остановился перед ним и окинул испытующим взглядом.

– Я даю тебе последний шанс спасти свою шкуру, шотландец! Дай мне то, что я хочу, и я оставлю тебя в живых. Сделка более чем выгодная, как мне кажется, особенно если учесть, что жизнь англичанина в моих глазах вообще ничего не стоит! Вот только… Я знаю, ты все равно ничего не скажешь, даже под угрозой пыток.

Уголки губ Вемикванита приподнялись, и он указал на Призрака, которого как раз раздевали.

– Мы с Гайенгватой и его советниками пришли к соглашению…

Неужели Вемикваниту удалось убедить совет переменить решение? Александер, который не понимал, к чему клонит метис, с тревогой поглядывал на своего товарища, которого тем временем привязывали к столбу.

– У меня на руках остался последний козырь, Макдональд, – сострадание. Твой приятель Шамар будет мучиться у тебя на глазах, так что ты узнаешь заранее, что тебя ждет. Тебе будет очень больно смотреть, как он корчится от боли, и при этом твой друг будет знать, что ты легко можешь положить конец его страданиям!

Соприкосновение со столбом вывело Призрака из состояния полузабытья, в котором он пребывал в последние дни. Он задергался и начал кричать. Александера же обуяла ярость.

– Сволочь! Падаль!

Он набросился было на Вемикванита, но сжимающая шею веревка тут же натянулась, и его оттащили. Его толкнули на помост и раздели. Шершавая поверхность столба ссадила кожу на спине. Руки ему завели назад и связали, оставив возможность двигаться и вертеться вокруг столба.

– Шамар!

Но друг уже ничего не слышал. Копье как раз в этот миг вонзилось ему в ногу.

Перед Александером проходило отвратительное, не поддающееся описанию представление, настоящий кошмар. Белое тело Призрака, размахивающего руками, на фоне ночи напоминало марионетку, которую потерявший рассудок Бог заставляет плясать под звуки чичигуанов[95]и барабанов. Собаки и дети скакали и кричали от радости, в то время как истязаемый то вопил, то скулил от боли… С наводящими ужас тщательностью и изобретательностью мучители терзали свою жертву. У Александера, который в отчаянии смотрел на агонию друга, то и дело подкатывала к горлу тошнота.

После того как он рассказал Призраку все, что знал о золоте, которого так жаждал Вемикванит, два друга долго обсуждали, как им поступить. Оба понимали – что бы они ни сделали, что бы ни сказали, жизнь свою кончат у пыточного столба. То был лишь вопрос времени. Тсоннонтуаны ни за что не отпустят их живыми.