Река надежды - Соня Мармен

– Не надо! – попыталась помешать ему молодая женщина. – Годашио все видит. Она становится злая, когда ревнует.

– Разве у ирокезов супруги хранят друг другу верность? Я слышал, что если мужчина захочет другую женщину и эта женщина согласна, то…

– Годашио не любит делить своего мужчину.

– Она меня побьет? – спросил Александер с недоверчивой улыбкой. – Или откажется от меня? Или отошлет обратно, к пыточному столбу?

Тсорихиа отложила скребок, потянулась к нему, провела рукой по длинному шраму на ноге – от ступни до колена. Потом ее пальцы скользнули вверх, к бедру. Дрожа от желания, он приблизил лицо к ее лицу. От губ девушки пахло настоем белого кедра. Это сладковатое зелье прекрасно восполняло недостаток свежего мяса в рационе.

Тсорихиа закрыла глаза, нежно поцеловала Александера и тотчас же отодвинулась. Но Александера было уже не остановить. Он притянул девушку к себе, чтобы снова ощутить вкус ее губ – нежных, сладких. Страсть возобладала, и они стали лихорадочно ласкать друг друга. Еще мгновение – и Александер уложил девушку спиной на шкуры. Падая, она увлекла его за собой.

– Господи! Тсорихиа, как ты хороша! – нежно прошептал он ей в волосы.

Она негромко вскрикнула, когда он коснулся ее бедра, и тут же замерла. Удивленный ее поведением, Александер привстал на локте. Круглыми от ужаса глазами Тсорихиа смотрела ему через плечо. Он застыл, догадавшись, что именно она увидела.

Отстранившись от ласкового девичьего тела, Александер перевернулся. Годашио смотрела на них с непроницаемым лицом, что не сулило ничего хорошего. Потом глаза ее угрожающе сузились. Белый мужчина осторожно отодвинулся от Тсорихиа и оказался с супругой лицом к лицу. Его скудных познаний в наречии ирокезов не хватило бы, чтобы объясниться с ней, и он вознамерился сделать это на английском – многие ирокезы понимали по-английски, поскольку в свое время поддерживали союзнические связи с англичанами из Новой Англии. Удар, стремительный и точный, заставил Тсорихиа застонать. Девушка схватилась рукой за щеку, а Александер приготовился парировать второй удар, но его так и не последовало.

Александер не знал, как ему поступить. Но не успел он и рта раскрыть, как Годашио повернулась и пошла назад, к костру, возле которого по-прежнему болтали женщины. Создавалось впечатление, будто ничего особенного не произошло. В последующие несколько дней, чтобы не разжигать конфликт и не навлечь на Тсорихиа беду, Александер старался держаться от нее подальше.

* * *

На улице было так холодно, что пар изо рта мгновенно превращался в кристаллики льда. Охотники вернулись из похода не с пустыми руками, но, к несчастью, добытого мяса оказалось недостаточно, чтобы поднять на ноги многочисленных больных. В деревне свирепствовала эпидемия гриппа. Она уже забрала жизни двух малышей и четырех стариков.

Как и многие обитатели «длинного дома», Тсорихиа заболела и слегла. Ей становилось все хуже, начались приступы бреда. Однажды в момент просветления она попросила, чтобы к ней пришли «фальшивые лица», которые якобы являлись к ней во сне. Годашио, которая и без того была расстроена тем, что обязанности приемной дочери теперь легли на ее плечи, исполнила просьбу девушки.

Процессия людей в причудливых и довольно страшных масках вошла в «длинный дом». Укрывшись в тени, Александер с любопытством и беспокойством наблюдал за обрядом, который, к его изумлению, прошел довольно быстро. «Маски» попрыгали вокруг недужной, потрясая своими чичигуанами с изображением магических символов и нараспев произнося заклинания, потом по очереди потрогали ее лоб и сдули на нее золу с раскаленных головешек. По окончании обряда Годашио преподнесла «фальшивым лицам» немного табака и сагамите, и те, молча приняв подарки, удалились.

Александер как завороженный смотрел на молодую виандотку. Ему казалось, что она сейчас же встанет, как это случалось с лежачими больными в библейских сюжетах. Однако ничего такого не произошло. Тсорихиа продолжала лежать под шкурами, время от времени надрывно кашляя и ворочаясь. На самом деле он очень беспокоился о ней. Прошлой ночью в доме уже умер мальчик-подросток. Если умрет и она, он лишится единственного шанса сбежать. Но не только крушения планов опасался Александер. Ему было неприятно это сознавать, но… он искренне боялся потерять Тсорихиа.

На следующее утро девушке стало лучше и она смогла привстать на постели и выпить бульон с добавлением целебных трав. Глаза на изможденном лице улыбнулись Александеру, и он испытал огромное облегчение.

* * *

Должно быть, приближался февраль. Ирокезы начали готовиться к Празднику середины зимы. Тсорихиа объяснила Александеру, что он символизирует битву богов – доброго Таронгайавагона, Держателя Небес, и его злого брата-близнеца Савискеры.

Праздник начался с шествия «больших голов»[103]. Процессия людей в ярких костюмах и масках переходила от дома к дому, объявляя о начале девятидневных празднеств в честь наступления нового года по ирокезскому календарю. В каждом очаге они перемешивали золу, символически гася огонь старого года и возжигая огонь года нового. Потом в жертву приносили белую собаку, воплощающую собой чистоту. Чтобы не осквернять землю кровью, ее душили, затем окрашивали красной краской, украшали белыми вампумами и выставляли на всеобщее обозрение посреди деревни.

Второй день был посвящен снам и видениям, которые, как считалось, имели особое значение, когда речь заходила об исцелении души страждущего. Племя собиралось в большом доме, где обычно заседал совет; некоторое время индейцы пели песни и танцевали, а потом начиналась так называемая «Игра в великую тайну».

Своим снам ирокезы придавали большое значение, полагая, что каждое сновидение – носитель послания и его надо задобрить. Так, участники игры по очереди облекали сон, увиденный ими в течение года, в форму загадки. Остальным предлагалось угадать, о чем идет речь. Тот, кому это удавалось, должен был ответить на зашифрованное в сновидении послание, удовлетворить просьбу, которая в нем содержалась, чтобы исцелить мятущуюся душу. К примеру, один юноша угадал, что одной из участниц приснился лось, и преподнес ей самую красивую лосиную шкуру, что у него была. Считалось, что тот, кто отказывается исполнить то, что предназначено, тем самым навлекает на себя несчастье.

Александер внимательно следил за ходом церемонии, хотя из сказанного понимал очень мало. Для себя он решил, что этот обычай – своего рода коллективная терапия, позволяющая каждому выразить свои неудовлетворенные стремления или желания, которые обычно сам человек относит к разряду неосуществимых.

Когда Тсорихиа встала и обратилась к слушателям, Александер ощутил новую волну интереса к происходящему. Девушка описала свой сон посредством жестов, но было ясно, что речь идет о животном, которое лижет ей руки. «Речь идет о собаке? – подумал он. – Неужели Тсорихиа хочет завести собаку?» В деревне собак было множество, они свободно разгуливали, спали вперемежку с людьми и подбирали с земли объедки. Странная прихоть… Тсорихиа могла бы взять себе любого щенка из тех, которых так часто отшвыривают с дороги ее соплеменники…