Наказание для вора - Дарья Котова

— Оно тоже.

— А что еще? — Мила остановилась перед ним, глядя прямо в глаза. Сейчас она напоминала большую рассерженную хищницу.

— Ничего, — нервно сглотнув, ответил Лен, и тут же пожалел.

Не говоря больше ни слова, Мила, подхватив сумку с книгами, вылетела из спальни.

— Мила, стой! Проклятье!

Он догнал ее только в холле, срезав путь на лестнице, попросту спрыгнув. Прижал у входной двери, получил поддых, но хватку не ослабил, в результате они оба упали на ковер, причем, Лен, как более ловкий, ухитрился оказаться сверху, прижав усиленно сопротивляющуюся эльфийку к полу.

Склонившись к розовой ракушке острого ушка, он едва слышно прошептал:

— Люблю тебя, — копошение под ним прекратилось, Мила замерла. — На все ради тебя готов, только не злись по-настоящему. Хочешь театр, будет театр. Хоть в Глубины за тобой пойду.

Горячий шепот обжигал. Мила молчала.

Лен отстранился и, не глядя на нее, уже будничным тоном произнес:

— Так сколько там твои билеты стоят? И сразу говори, куда и на что мне их брать.

— Я уже взяла, — хмыкнула Мила и нежно погладила его по щеке. Лену пришлось призвать на помощь всю свою выдержку, чтобы не податься навстречу ласке. Внутри было противно: он опять прогнулся, сдался.

— Сколько?

— Лен.

— Сколько?

— У тебя столько не будет.

— У меня скоро получка, если хозяйка не задержит.

Мила тяжело вздохнула и ответила.

* * *

За окном в мерном танце кружились снежинке, в тишине аудитории тихо поскрипывали студенты перьями и шипели друг на друга Мила с Леном. За прошедшие три месяца Дель уже привык к непрекращающимся спорам между этой парочкой, так что даже не отвлекался на них, продолжая записывать последнюю в этом семестре лекцию, зато кое-кто другой обратил на них внимание.

— Ален, чем вы занимаетесь? — ничего, даже история, не могла отвлечь профессора Герима от дрессировки своего «любимчика».

— Слушаю вас, — рявкнул в ответ Лен, выбешенный Милой на совесть. Однако Герим не стал пенять ему на тон, лишь зловеще сузил глаза, присматриваясь.

— Что у вас с лицом?

Лен рефлекторно потер расплывшийся синяк: отвар помог, но не настолько, чтобы убрать его бесследно.

— Спешил на ваше занятие, упал, ударился, теперь страдаю.

— Очень смешно, — процедил профессор.

— Мне — да, — безбашенно ответил Лен.

— Надеюсь, вам будет также смешно, когда вы будете отрабатывать наказание за сегодняшнюю дерзость. В субботу, весь день. Жду вас.

Мила повернулась к Лену и прожгла его взглядом.

— Ты с ума сошел⁈ А театр?

— Какой театр? — тут же влез Реб.

— Мила… — раздраженно начал Лен, но Мила его перебила:

— Мне плевать, что ты там хочешь сказать. Сейчас после занятия ты пойдешь к Гериму и отпросишься. Что хочешь говори, но чтобы в субботу ты был вечером со мной в театре! Иначе я тебя убью, и даже твой историк тебя не воскресит для отбывания наказания.

Лис лишь вздохнул, мысленно считая до тысячи. Как же она его бесит!

— Профессор Герим.

Мужчина поднял на него взгляд темно-серых глаз, оторвавшись от складывания своих бумажек. В опустевшей аудитории никого не осталось, кроме стоящей, словно Вестник Смерти из сказки, Милы. Ее взгляд и вправду был способен менее выносливое существо отправить в могилу.

— Что вам, Ален?

— Профессор, не могли бы вы перенести наказание с субботы?

— Перенести? Смысл наказания заключается в том, чтобы путем карания привить у существа послушность и соблюдение правил. Насколько я вижу, наконец-то мое наказание причинит вам неудобства, а значит, я достигну своей цели. Не вижу причин для его переноса, — и Герим злорадно улыбнулся. Сзади ждала злая, как стая драконов, Мила.

Не успели они выйти из аудитории, как она прошипела ему на ухо:

— Если ты не успеешь к семи в театр…

— Ты меня убьешь, — закончил за нее Лен и почувствовал очень болезненный щипок в место понижи спины. — Мила!

— Что? — изобразила святую невинность эльфийка, и лис рассмеялся, зная, что уже через полчаса они вновь будут из-за чего-нибудь ссориться.

* * *

Свет в зале уже погас, когда Лен стремительным медно-рыжим вихрем влетел вложу. Их соседи, пожилая пара — дородная тетка с дорогущим колье на шее и сухощавый седой дедок с козлиной бородкой — недовольно на него покосились. Лен поспешил занять место рядом с Милой.

— Надо же, ты успел.

— Ты в меня не верила?

— Я верила в зловредность Герима.

— Тоже правильно, — вздохнул Лен, усаживаясь поудобнее. В темноте были слышны тихие перешептывания, а сцена оставалась занавешена, поэтому он позволил себе склониться к Миле и тихо предложить: — Тебе не кажется, что я заслуживаю награду за столь героический подвиг — вымыл все алхимические лаборатории за каких-то шесть часов?

— Лен, мы в театре, — напомнила девушка, постукивая длинными изящными ноготками по подлокотнику.

— Я скучаю, — продолжил свои приставания лис. — Ты вчера уже спала, когда я пришел, и мне не хватило совести тебя разбудить.

— Вот уж удивлена, — хмыкнула Мила, — что тебе знакомо такое понятие, как совесть. А что касается моего сна, так раньше приходить надо, а не засиживаться допоздна с учебником по истории.

— Ты не понимаешь, тебя не валит препод по истории, — буркнул Лен, под звуки оркестра. Представление началось.

В знаменитом Рестанийском театре шло много различных пьес, опер, мюзиклов и много другого, но из всего разнообразия творческой мысли Мила выбрала банальную любовную историю про минотавра и нимфу, которая так и называлась — «Минотавр и нимфа».

— Мила, — не удержавшись, позвал Лен, — я, конечно, не Ламелинэ и экспертом в скрещивании рас не являюсь, но мне кажется, что минотавр, кхм, великоват для нимфы. Если ты понимаешь, о чем я.

— Замолкни, пошляк, — не поворачивая головы, отрезала Мила.

Тяжело вздохнув, Лен приготовился внимать великому искусству. Из всего многообразия творческих занятий ему нравились лишь кабацкие песни, а вся эта живопись, поэзия, классическая музыка, театр — все это было ему не