Власть долга - Владимир Привалов

Однако старший Булогич не оробел. Толстяк в пластинчатом доспехе с удивительной легкостью запрыгнул на переднюю телегу и махнул тяжеленным убийственного вида шестопером.

– А ну не замай! – зычно заорал он, хватая толпу глоткой так, что лошади присели.

Остах невольно крякнул от восхищения. Теперь-то болотные воины Амарана вооружились по-боевому, а не тем потайным оружием, что помещалось в их чудо-корзины!

Многоголовая толпа почуяла опасность – и заторопилась, затопала, потекла мимо крытых возов и вооруженной охраны.

Милиар первым приметил крепкую повозку с ярко-красным пологом. Вокруг крутилась ополоумевшая от визга охрана, причитала матрона, сидя на увязанных вьюках. Милиар пихнул Грубба в спину и показал глазами на добычу. Тот проследил за взглядом брата и хищно осклабился. Повел плечами – и врезался в толпу. Хохочущие соватажники повалили следом. Неподалеку слышался бас Дирака, и младший Хмутр двинулся за своими.

Вдруг из мешанины людских тел на Милиара вывалилась заполошная бабенка. Она неслась не разбирая дороги, прижимая к груди гогочущего гусака. Бабешка влетела в юного воина, гусь вырвался, захлопал крыльями по лицу. Милиар, ничего толком не разбирая, ткнул кинжалом – и бабешка отвалилась, осела наземь. Отплевывая птичий пух, Милиар перешагнул грузное тело. Гусак раскинул крылья, и младший Хмутр наподдал ему ногой, шагнул – шальная толпа скрыла и гуся, и хозяйку. Снизу всхлипнуло, зачавкало, гусь коротко гоготнул…

Вдруг Милиара сжали со всех сторон так тесно, что он не смог пошевельнуться. Даже повернуть голову – и то не удавалось, не то что шугануть ополоумевших людишек кинжалом. Хмутра-младшего приподнял и понес вперед могучий людской поток, сопротивляться которому было невозможно.

Милиар зашарил по толпе, отыскивая братьев. Пустое! Раззявленные рты, безумные вытаращенные глаза. Огромный здоровенный воин в пластинчатом доспехе, чем-то смутно знакомый, взмахивая над головой шестопером, двинулся вдоль вереницы возов. Воины, охраняющие караван, потянулись за ним.

Людское течение развернуло Милиара, разогнало – и со всего маху приложило о каменную стену дома. Воздух выбило из груди, в глазах потемнело. Седая старуха рядом повалилась под ноги, и ее тотчас затоптали.

«Не упасть. Только бы не упасть…» – мелькнула мысль, когда людской прибой потащил его обратно. Сейчас оттащит, а потом снова ка-а-ак шваркнет об стену… Мимо мелькнул борт телеги, и Милиар вдруг понял, что может спастись. Он напряг тренированное тело, рванулся, протиснулся мимо пыхтящего горожанина в порванном плаще… Тот щелкнул зубами, попытался оторвать Милиару ухо – однако парень боднул безумца лбом в переносицу… Красное потное лицо исчезло.

Перед глазами возник борт телеги. Милиар вытянул руки, уцепился, подтянулся и перевалился через борт. Уфф! Дрожащей рукой Милиар отер мокрый лоб. Хвала Паготу, толпа не принесла его в жертву кровавому Хохотуну! Он не оказался на месте белого гуся! Милиар встал в полный рост, приложил ладонь от солнца и зашарил взглядом по толпе в поисках братьев. И вдруг он увидел его. Своего врага. Лицо Милиара перекосило ненавистью, сердце забухало в груди. Он стиснул окровавленный кинжал и, не помня себя от ярости, прыгнул в толпу и понесся прямо по людским головам и плечам.

Мимо плотным строем протопали Булогичи, раздвигая толпу. Остах проводил болотников взглядом. У предпоследнего воза пала лошадь, и его арраинские держались из последних сил, противостояли накату толпы, оберегая добро и учеников. На облучке замер Юсси с луком в руке и наложенной на тетиву стрелой. Остах не сомневался – старый степняк без труда перебьет столько имперцев, на сколько у него хватит стрел. Вот только немного в этом толку – метать стрелы в обезумевшее людское море!

«Получится, – отметил Остах. – Все у Булогича получится».

Опытным взглядом Рыбак приметил – людской поток наконец-то стал иссякать. Остах бездумно глянул поверх толпы и вдруг увидел отсеченную от остальной толпы группу. Ребятки неплохо знали друг дружку: они не сплоховали, заняли небольшой дворик подле площади, встали стеной на входе и не пустили внутрь ни одного постороннего.

Без дела незнакомцы не сидели: одни ломились в толстенные двери, другие курочили запертые ставни. Без толку. Мелькали бронзовые личины, темнели скрытые тканью лица. По тому, как они двигались, как понимали друг друга без слов, с полувзгляда, Остах понял – вояки.

Ночной глава стиснул рукоять верного тесака покрепче, переглянулся с Веслом… Предчувствие его не подвело, не зря он велел своим людям вздевать доспехи. Не иначе сам Отец Глубин смилостивился, вывел на нужную ватажку.

Остах дернул себя за бороду. И что теперь? Многовато сволочей будет. Крепкие вояки… Не лезть же на них…

«Как же чудно́ устроены люди, – думал Олтер, поглядывая сверху вниз на обезумевших горожан. – Носятся, топчут друг дружку, а сюда ни одна нога не ступила».

Когда дядька забросил его в телегу, Оли осмотрелся и обнаружил, что толпа несется по Арнской улице, не разбирая дороги. А вот пространство между возами болотников и каменной стеной пустовало. Никого.

Барат помогал наставнику, ребята засели в соседних повозках – и Олтер спрыгнул с телеги. В одиночку отправился вдоль ограды к высоким длинным мраморным ступеням подле входа в богатый дом. Там и к площади ближе, и повыше – удобно будет смотреть, как стражники накинутся на обнаглевшее ворье.

Где ж это видано… Оли забрался на верхнюю ступень. У железной, наглухо запертой массивной двери никого не оказалось, и Олтер с интересом наблюдал, как воины в бронзовых личинах потрошат богатую повозку. Дородная матрона бесстрашно бросилась навстречу разбойникам, защищать нажитое добро. Дурехе зарядили кулаком в зубы и с гиканьем швырнули в толпу. Что-то уж больно бронзовые маски ему знакомы…

«И эти в личинах… Не многовато ли? – Наследник потер плечо, куда угодил дротик напавших на заморский двор. Избитый Тьор рассказал – засаду устроили братцы Грисы и Милиар. – Неужели и эти оттуда?»

Разбойники тем временем, умело прикрывая друг друга и прихватив из повозки пару небольших сундучков, вломились во двор неподалеку. Хлипкие ворота лежали в пыли, и вояки встали в проеме, рубя всех, кто подобрался слишком близко.

Вдруг Олтеру словно ошпарило щеку. Он вскинулся, перевел взгляд – и увидел бегущую по толпе фигуру. Милиар Хмутр летел навстречу вдоль сплошной каменной стены, не отрывая от Олтера горящего ненавистью взгляда. В руке он сжимал длинный окровавленный кинжал.

Враг! Имперец! Сынок тысячника Фракса Хмутра, напавшего на отчий дом! Перед глазами наследника появилось видение разоренной Архоги: мертвые горцы, прибитые к столбам, черное сытое воронье… Внутри поднялась горячая волна, плеснула в лицо, заливая шею и щеки. Олтер выдернул из ножен клинок. Из рукава вывалился дядькин подарок – монета на тонкой бечеве.

Ха! Олтер подхватил монетку и размашисто полоснул заточенным краем по ладони. Кожа разошлась, брызнула кровь. Олтер покачнулся, в голове зашелестела листва священных толгувских дубов. Золотой желудь на груди раскалился живым угольком.