Генрих VIII. Жизнь королевского двора - Элисон Уэйр

к войне. В Страстную пятницу 1513 года Джон Колет, читая проповедь в Гринвиче, где был и Генрих, призвал своих слушателей, склонных затевать войны, следовать примеру Князя Мира, а не героев древности, таких как Юлий Цезарь или Александр Великий. Дурной мир, говорил Колет, лучше доброй ссоры. Проповедь вызвала возмущение, некоторые епископы обвинили Колета в предательстве Священной лиги.

Король, испугавшись, что его военачальники поддадутся влиянию Колета, посетил декана[44] в соседнем монастыре Черных братьев, где тот жил, и, велев его слугам удалиться, поговорил с ним наедине. «Я пришел, чтобы облегчить свою совесть, а не отвлекать вас от ваших ученых занятий», – сказал он. Что произошло после этого, в точности не известно, однако Колет будто бы убедился, что король стоит за правое дело, и тот вышел от него, сияя улыбкой. Приказав подать вина, он поднял кубок за Колета со словами: «Пусть каждый выбирает себе врача. Этот – мой!»4

Прежде чем отправиться во Францию, Генрих позаботился о безопасности своего королевства. Ходили слухи, будто Людовик XII намеревался признать королем Англии заключенного в Тауэр самозванца Эдмунда де ла Поля, графа Саффолка, сторонника Йорков. Четвертого мая Саффолка обезглавили по приказу Генриха. Та же участь ждала бы и его младшего брата Ричарда, если бы молодой смутьян, называвший себя «Белой Розой», не жил изгнанником во Франции, где Генрих не мог дотянуться до него.

Бывшее герцогское имение Саффолка – поместье Юэлм в Оксфордшире – находилось в руках короля с 1504 года. Усадебный дом построил в 1430-е годы Уильям де ла Поль, первый герцог Саффолк, а к 1518 году Генрих превратил его во дворец с половинами короля и королевы5. Время от времени король приезжал в Юэлм, но с 1525 по 1535 год его арендовал Чарльз Брэндон.

Генрих не проявлял необоснованной жестокости в отношении своих родственников Йорков и, если те оставались верны ему, часто был добр и щедр к ним. Его кузина Маргарет Кларенс, вдова сэра Ричарда Поула, «дама добродетельная и достойная»6, была приближенной королевы. В 1513 году Генрих сделал Маргарет графиней Солсбери – предки ее матери были графами Солсбери – и вернул ей наследственные земли. Новой загородной резиденцией графини стал замок Уорблингтон в Гемпшире7. Сохранив в неприкосновенности его средневековый облик, она вела там благочестивую жизнь, предаваясь ученым занятиям и чтя традиции. Ее старший сын Генрих одновременно с матерью был возведен в пэры, став лордом Монтегю. Дочь Урсула вышла замуж за лорда Генри Стаффорда, наследника Бекингемов. Младшему сыну Реджинальду, тогда тринадцатилетнему, графиня прочила церковную карьеру, и король вновь проявил милость к ней, дав деньги на обучение Реджинальда в картезианском монастыре Шина и университетах Оксфорда и Падуи. Генрих также даровал ему церковные бенефиции, чтобы он мог жить в соответствии со своим положением.

Наведя порядок в своем доме, король отправился из Гринвича в Дувр вместе с королевой, которая оставалась в Англии исполнять обязанности регентши, и свитой, куда входили герцог Бекингем, еще двадцать пэров, епископ Фокс, Уолси, герольды, музыканты, трубачи, Роберт Фейрфакс и хор Королевской капеллы, шестьсот лучников из числа йоменов стражи, все в зелено-белых ливреях, и триста слуг Придворного хозяйства. Король также взял с собой парадную кровать, несколько доспехов, множество ярких шатров и павильонов. Тридцатого июня Генрих со своей огромной армией отплыл во Францию.

Королева вернулась в Гринвич с сильно уменьшившимся двором. Рядом был архиепископ Уорхэм, готовый давать мудрые советы, сама же Екатерина была «ужасно занята изготовлением штандартов, знамен и эмблем», как отмечала в письме Уолси, а также регентскими обязанностями. Среди всех этих хлопот королева успевала позаботиться о том, чтобы ее супруга обеспечивали чистым нательным бельем.

Двадцать четвертого июля Генрих и его союзник император Максимилиан I осадили город Теруан. Шестнадцатого августа французы были разгромлены в Битве шпор, названной так за поспешность, с которой противники англичан бежали с поля сражения, и Теруан пал.

Чарльз Брэндон исполнял должность маршала королевской армии, вел в бой авангард, будучи вторым по старшинству военачальником, выказал храбрость и заслужил большой почет. Генри Гилдфорд показал себя достойным знаменосцем короля. Единственной тяжелой потерей стал сэр Эдвард Говард: поклявшись отомстить за гибель своего друга Найвета, он попал в плен и был заколот во время атаки на французский флот у Бреста, к великой скорби короля и Брэндона. Уильям Фицуильям, отличившийся в качестве командующего морскими силами, был ранен в том же сражении. В награду Генрих сделал его вице-адмиралом Англии (1514).

После победы при Теруане король и его придворные три дня гостили в Лилле у дочери Максимилиана Маргариты Савойской, регентши Нидерландов. Бургундские аристократы поспешили представиться Генриху, с удовольствием отмечая, что он «весел, красив, умен, умеет хорошо говорить и пользуется популярностью»8. Предполагалось, что король будет отдыхать, но он поразил всех своей энергией, выйдя биться на турнире перед эрцгерцогиней и ее юным племянником принцем Карлом Кастильским. На выбранной для этого площадке наскоро соорудили заграждения из грубых досок. Король не раз сшибался на скаку с Брэндоном, а также с Гийомом де Гиленом, защищавшим честь императора, и сломал множество копий под громогласные крики зрителей. Миланский посол изумлялся жизненной силе Генриха: «После всех этих усилий он был свежее прежнего. Не знаю, как ему удается выдерживать это»9. На следующий день поединки проходили под крышей – в огромном зале с черным мраморным полом; на коней надели войлочные башмаки, чтобы подковы не оставляли на нем отметин10.

Кроме того, Генрих превзошел самого себя в стрельбе из лука. Вечером он играл для эрцгерцогини на разных музыкальных инструментах; потом, ближе к концу, «великолепно танцевал во французском стиле» с Маргаритой и ее дамами, а в какой-то момент так разгорячился, что был вынужден сбросить с себя дублет и туфли. На следующее утро он поднялся рано, «необыкновенно веселый»11.

Некоторое смущение произвели попытки Генриха устроить брак вдовой эрцгерцогини с Чарльзом Брэндоном, который, конечно, питал надежды на него, несмотря на обручение с Элизабет Грей, и на одном банкете игриво обменялся кольцами с Маргаритой. Та восприняла этот жест как шутку, хотя король горячо рекомендовал ей Брэндона в качестве супруга. Узнав об этом, Максимилиан нисколько не обрадовался, и Маргарите пришлось убеждать его, что слухи о ее так называемом браке – «гнусная ложь». Тем не менее они не утихали, и Генрих позже счел нужным написать Максимилиану, чтобы извиниться за произведенное им смятение, а также велел своим послам положить конец всем пересудам12.

Сам Генрих флиртовал с одной фламандской