Музыканты и мстители. Собрание корейской традиционной литературы (XII-XIX вв.) - Коллектив авторов

немного выразят мои искренние чувства. И еще, оставайтесь со мной, и мы вместе будем решать все дела.

Пу, собравшись с мыслями и приняв должное выражение лица, сказала:

– Как только подумаю о благодати, которую вы, князь, оказали мне как друг, за это я «готов» по вашему приказу не щадить жизни и пойти на смерть. (Ведь князь не знал, что Пу – девушка.) Но дело в том, что родители мои уже в преклонном возрасте, и у них в доме нет другого крепкого мужчины, кроме меня. Нет и другого ребенка, который мог бы позаботиться о них в старости, поэтому мне трудно принять ваше предложение.

Чхунсин, пытаясь удержать Пу, продолжил:

– Ныне в стране много насущных дел. Немало беспокойства и о ситуации у границ. С вашими талантами было бы неплохо поручить вам дело защиты государства. Я в ближайшее время представлю вас при дворе, поэтому не надо возвращаться в родные края. Ведь можно заботиться о родителях, находясь здесь. Разве этого недостаточно? Вам не нужно беспокоиться.

Пу долго молчала, затем ответила:

– Раз вы настаиваете, я еще подумаю.

Ночью, улучив момент, Пу пришла к Чхунсину и сказала:

– По правде говоря, я не мужчина. Мой престарелый отец не мог пойти служить в армию, поэтому я вместо него поступила так, как в свое время – Мулань[197]. К счастью, князь прислушался к моему мнению, поэтому теперь все так, как надо. Если вы не прогоните меня далеко-далеко, я готова отдать за вас жизнь, князь!

От неожиданности Чхунсин очень изумился:

– Мы уже несколько месяцев вместе, а я ни о чем не догадывался. Вот уж действительно, я совсем не разбираюсь в людях!

На следующий день, пригласив генералов и военачальников, устроили роскошный пир.

Когда все уже захмелели, Чхунсин, взяв в руки чарку, предложил ее Пу. Затем, поведав собравшимся военачальникам ее историю, он сказал:

– Сегодня у меня счастливый день. Прошу собравшихся оказать всю возможную помощь, чтобы поскорее сшить для Пу шелковые одежды и совершить роскошную брачную церемонию.

Только тогда генералы и военачальники впервые узнали, что Пу – девушка, и все очень удивились.

В тот же день Чхунсин и Пу совершили пышную церемонию бракосочетания. Как только наступила поздняя ночь, и брачная церемония завершилась, молодые отправились в походный шатер. Когда двое наслаждались гармонией «облака и дождя», небо, казалось, было выткано узорами из звезд.

Через несколько дней Пу привезла в военный лагерь своих родителей, поселила их там и заботилась, проявляя всю полноту дочерней почтительности.

На пятый год правления государя Инчжо[198] маньчжурское государство Цзинь напало на Корею. Чхунсин, служа в должности особо уполномоченного генерала второго ранга, был определен в штаб маршала Чана. Государь лично назначил его заместителем главнокомандующего. Перед тем, как отправиться в военный поход, Чхунсин спросил у Пу, нет ли у той каких-либо предложений по тактике. На это она ответила:

– Хотя варвары Цзинь напали на нас, об этом можно не волноваться. Очень скоро они, несомненно, попросят о мирных переговорах, а затем будут выдворены. Не беспокойтесь.

Хотя Чхунсин и не поверил этим словам, но прошло немного времени, и было заключено мирное соглашение, а враг выдворен. Однажды Пу сказала Чхунсину:

– Ныне государство Цзинь могущественно, и ситуация такова, что скоро оно захватит Поднебесную. Однако при дворе многочисленные споры и рассуждения лишь о том, что нужно изгнать варваров. Если поддаться им и идти наперекор замыслам и силе варваров, прежние договоренности о мире будут, несомненно, уничтожены, а нашу Корею ждут большие несчастья.

Все это хорошо понимают, но кричат о сопротивлении. Это то же самое, что «выдавать конину за говядину».

В конце концов, через некоторое время королевский двор отправил в Маньчжурию посланника Ким

Дэгона, намереваясь разорвать мирные отношения с Цзинь. Чхунсин только вздыхал, говоря:

– А-а! Все происходит, так, как говорила моя жена! Они же, как игроки, передвигающие шашку на свое поле и накликающие беду.

Затем повелели Дэгону расположиться неподалеку от государственной границы и ждать указаний из столицы. Он же, наоборот, вместе с чрезвычайным наместником Ким Сияном[199] направил срочное послание на имя государя и прилагал усилия к тому, чтобы убедить, что разрыв мирных отношений обернется большой бедой.

Но государь сильно разгневался и хотел, было, приговорить ослушавшихся к смертной казни, однако, учитывая заслуги прежних дней, ограничился отправкой всех виновных в ссылку в район Канчжин, что в южной части провинции Чхунчхон. Госпожа Пу отправилась вслед за Чхунсином, чтобы помогать ему в изгнании. Прошло немного времени, и Чхунсина снова призвали ко двору. Государь лично назначил его сначала главой ведомства уголовной полиции, а затем командующим сухопутными войсками правой полупровинции Кёнсан. Однако Чхунсин отказался от всего, сославшись на болезни.

Вскоре после этого Пу сказала Чхунсину тихим голосом:

– Несколько лет все тихо, и уже недолго до того времени, когда войска государства Цзинь предпримут большое наступление. Хотя при дворе все будут отвергать предложения заключить мир, при этом не будут и готовиться к обороне против варваров. Поэтому хоть вы, господин, и вернулись на путь сановника, будет ничего невозможно поделать. Ко всему прочему вы к тому времени уже не сможете заняться всем этим.

Летом года под циклическим знаком пёнчжа[200] Чхунсин умер. Затем зимой огромные войска Цзинь выступили в поход на Корею, и слова госпожи Пу опять сбылись. Она же, полностью исполнив трехлетний траур по Чхунсину, остриглась и ушла в буддийский монастырь в горах Мёхянсан. Что с ней стало потом – неизвестно.

Неизвестный автор

Вдова

Дочь одного из министров вышла замуж, но не прошло и года, как она потеряла мужа, вернулась домой к родителям и стала жить там в одиночестве[201].

Как-то раз, министр, закончив свои дела, вернулся домой и увидел, что в угловой комнате его дочь прихорашивалась, нанося на лицо грим. Поставив перед собой зеркало, она смотрела в него, а потом вдруг отбросила в сторону, закрыла лицо руками и громко разрыдалась. Увидев это, министр почувствовал глубокое сострадание к ней, отправился к себе в кабинет, сел и много часов провел там, не говоря ни слова.

Как раз в это время зашел офицер, частый гость в доме, чтобы выразить почтение министру. У него не было ни своего дома, ни жены. Он был молод и крепко сложен. Министр попросил выйти из комнаты всех, кто там находился, и тихонечко спросил офицера:

– По своему достатку ты, нынче, в крайне тяжелом положении. Не хотел бы ты