На 4 кулака - Маргарита Малинина

— Не знаю, я ничего не понимаю в ваших женских штучках. Но тем лучше, значит, он тоже не поймет. Короче, договорились.

Я снова кивнула, посмотрела на часы и нерешительно поднялась.

— Наверно, я пойду. Родители заметят, что меня долго нет, и станут гадать, куда я запропастилась.

— Пусть гадают. Ты ведь еще не успела полежать на моей новой кровати с очень удобным матрацем. Она в спальне, пойдем провожу.

Возле остановки я неожиданно встретилась с Танькой. Она направлялась к нам, держа в руках огромный… чемодан. Как, опять?

— Ты чего? — удивилась я.

— Да вот, решили сперва ремонт сделать. Дед с бабкой денег дали на обои и материалы. Родичи будут делать и жить там одновременно, а у меня астма. Поэтому я снова к вам. Не возражаешь?

— Да нет, что ты, — обрадовалась я, вспомнив, как сильно вчера мнеутко обозлясь на Катьку, хотя, в общем-тона больше всех мешала, а именно — Хрякин. ила, толи кто-то третий, а возможно она вм ее не хватало. Удивительное дело, сказали бы мне раньше, что я буду тосковать по Рыжей… Я бы ни за что в это не поверила!

Подходя к дому, мы с ажиотажем обсуждали дальнейшую Танькину жизнь, обдумывали, как обставить ее комнату в новой квартире, как неожиданно из кустов появился бомж Васька и двинулся мне навстречу.

— Привет, — поздоровалась я.

— Здравствуй, Юля! — расплылся он в улыбке.

Брови Грачевой недоуменно приподнялись, а пальцы самопроизвольно потянулись к носу, чтобы его заткнуть.

— Как дела? — проявила я вежливость.

Он пожал плечами.

— Ну, так. Помаленьку. Вот какую вещичку вчера нашел, — кивнув на поношенные, кое-где стертые до дыр джинсы, похвастал Бардо.

— Здорово, — оценила я, впрочем, немного лукавя.

— Как съездила? — полюбопытствовал внимательный Василий.

— Замечательно. Погода была отличная.

Оба разом кивнули.

— Эх, — вздохнул несчастный, совсем никому не нужный бомж, — как бы мне тоже хотелось поехать куда-нибудь отдохнуть. Море, солнце, пальмы… И раньше я так мог, а теперь вот… А все сволочи банкиры!

— Банкиры? — тут же взбодрилась Грачева, мгновенно почуяв в незнакомце родственную душу. — Нас тоже банк разорил! «Тэмпо»! Нам пришлось продать квартиру, в которой прошло все мое детство!

Тут выяснилось, что Васю ограбил тоже «Тэмпо», только тогда он имел другое название. Директором, однако, значился все тот же Александр Крюков. Васе пришлось провести собственное расследование и даже подружиться с местной шпаной, чтобы достать необходимые сведения. Так он и узнал, что дело Крюкова живет и здравствует под новым именем. Он много раз пытался привлечь внимание полиции, но его лишь высмеивали, так как на том этапе он уже выглядел как сейчас (я, помнится, один раз стала свидетелем сего пренебрежения). Выговорившись наконец, бомж махнул рукой и неспешно направился в сторону детской площадки, в состав которой входили обшарпанные, требующие срочной покраски качели и сконструированная на скорую руку изобретательными подростками тарзанка, а мы с Танькой рассеянно глядели ему вслед.

— С этим «ТэмпоБанком» явно что-то не так, — пробормотала она уже на лестнице. — Мне кажется, они снова переименуются и продолжат дурачить людей.

Я не стала ничего отвечать, лишь опустила голову и покраснела. Я чувствовала себя ужасно.

Вернувшись домой, мы сели готовиться к экзамену по геометрии, но не прошло и пятнадцати минут, как позвонила Катя.

— Дуй ко мне. Есть дело. — Что ж, доходчиво и лаконично.

На улице все еще было тепло и солнечно, что немного подняло мне настроение. Если верить метеопрогнозам, которым, впрочем, веры нет, в конце недели похолодает, но сейчас солнышко весело жонглировало лучами на девственно-чистом, безоблачном небе, легкий весенний ветерок ласково забирался под короткую шелковую кофточку и приятно щекотал кожу. На душе опять было радостно и светло, я шла и вспоминала встречу с Николаем, и ничто, казалось, не предвещало беду. Однако, вопреки всем интуитивным отмалчиваниям, когда я поднималась к Катьке на третий этаж, моя босоножка приказала жить. Подошва с маленьким устойчивым каблучком полностью отделилась от остальной части обуви, идти в ней дальше было решительно невозможно.

Собрав куски «умершей» босоножки, я преодолела последний фрагмент пути до Катиной квартиры прыжками на правой ноге. Ужасно, но факт: возвращаться домой положительно не в чем.

Открывшую дверь Катерину мой вид привел в изумление:

— Вау! — сказала она. — Ты так всю дорогу шла в одной туфле? Новая мода? А я ведь себя считаю стильной, хотя ничего об этом не слышала! — Я продемонстрировала ей остатки былой роскоши, зажатые в правой ладони, объяснив, что так я шла всего десять последний секунд. — Почему тебе так не везет с обувью?

— Мне не везет во всем! — проворчала я, ловко перепрыгивая через порог. — И вместо издевательств, подыскала бы лучше что-нибудь, в чем я смогу вернуться домой, а то придется у тебя поселиться. Ну или Таньку вызывать сюда с обувью, но она ленивая и вряд ли пойдет.

— Хорошо, я щедрый человек, обуви у меня предостаточно, так что могу одолжить, но учти: они все на гигантских шпильках. — Я закатила глаза: помню-помню про шпильки. Только я их ненавижу. Чувствую себя на них как на льду на ходулях. Видя, как я, скинув единственную босоножку, лезу за тапками, подруга поспешила меня остановить: — Вообще-то, я звала тебя на дело, и чем раньше мы выдвинемся туда, тем лучше.

— Куда — туда?

Обыскивая собственные обувные полки, Катька принялась рассказывать:

— Звонила с утра следователю, выяснила имя человека, опознавшего Колесникову. Конечно, Борис не хотел говорить, но ты ж меня знаешь, я из души три души вытяну. Я к нему и так подходила, и эдак, и вот на четвертый заход он проговорился. Так вот, опознавшим труп оказался некий Михаил Иванович Козенко. Он же является ее соседом по лестничной площадке. Туда-то нам и надо. Зайдем, побеседуем. Авось чего интересненькое вспомнит, о чем ментам не доложил. В третьей квартире на площадке давно никто не живет, так что этот товарищ — наш единственный след. — Катя наконец остановила свой выбор на темно-синих босоножках с кокетливым бантиком, которые удачно вписывались в гамму моего сегодняшнего туалета, и кинула мне их под ноги. — Кстати, Бориска, почуяв неладное, предупредил: не смейте, мол, вы еще к нему ходить, мужик с приветом.

— Буйный?

— Возможно, — пожала подружка плечами, как будто это какая-то ерунда, которая ее совершенно не пугает. Я не хотела сознаваться, что это пугает меня, чтобы не прослыть трусихой, и кивнула:

— Идем.

Квартира Козенко была расположена справа от апартаментов Колесниковой. Мы позвонили один раз. На долю секунды в глазке мелькнула тень, грозный старческий голос поинтересовался: