Тайный наблюдатель - Мария Александровна Скрипова

она натворила? И почему у нее ствол? Оружие было у Лады, в ее руках оно могло оказаться только одним способом… Меня охватывает ужас. Блондинку убила она?

– Опусти пистолет, – делаю к ней шаг, протягивая руку. Не могу поверить, это какой-то бред. Я допускал возможность, что Рита может оказаться лазутчиком, помогать наблюдателю… Но убить? Этому должно быть какое-то логическое объяснение. Она не сама, ее заставили, не было другого выбора или… Да что угодно! Но только не то, что два года я искренне любил монстра и собирался жениться на нем. – Ты не выстрелишь.

– Стой на месте! – Палец держит на курке, целясь в меня. – Пожалуйста, Сема, не подходи…

– А иначе что? Выстрелишь? Хорошо, стреляй! Мне уже все равно, – усмехаюсь, без фанатизма делая еще пару шагов вперед. – Рыжик, что ты, черт возьми, натворила?

– Я сказала, стой! – нажимает на курок, зажмуриваясь. Хлопок. Пуля со свистом пролетает рядом с ухом, еще бы парочка сантиметров, и я был бы мертв. – Семочка… Прости… Я… Я не хотела… Пожалуйста, не подходи! Умоляю тебя…

– Господи! Ты хотя бы понимаешь, что могла в меня попасть? – Да какой из нее убийца? Нелепица невообразимая! Руки трясутся, дрожит, мямлит невнятно. На курок случайно нажала, сама звука испугалась, закрыв от страха глаза. – Отдай мне пистолет, – медленно делаю еще пару шагов, останавливаясь в паре метров. – Рыжик, я все знаю. Не делай глупостей. Мы еще можем уйти… Вместе. Только отдай мне оружие, я помогу тебе. Будь умницей.

– Стой, где стоишь, – она смотрит на меня в слезах. – Богом клянусь, я выстрелю… Я не хочу, не надо…

Да что она вообще несет?! Крыша поехала? Стоп! Подождите! В обойме шесть патронов… В уме складываю: Богдан стрелял трижды, затем пуля в замок, промах в волка и сейчас… Какой же я идиот – это был последний! Оружие не заряжено, пора заканчивать этот балаган, пока она еще кому-то не навредила, в том числе себе. Нас ждет долгий разговор, но это после, сначала мы выберемся. Плевать, что она сделала… Чего бы мне это ни стоило, я выведу эту заблудшую овцу отсюда, дальше пусть разбираются менты.

В два шага оказываюсь рядом с ней, хватаясь за еще горячее дуло. Не выпускает, сопротивляется, пытаясь оттолкнуть. Никогда не думал, что она такая сильная, по носу мне локтем дает, шею царапает. Не могу ответить, отец с детства научил – бить девочек нехорошо. На пол заваливаю, накрывая своим телом.

– Хватит уже! – рычу, хватаюсь за рукоять, наконец вырывая из цепких пальцев пистолет. – Дура!

Хлопок оглушает… Указательный палец случайно соскочил на курок. Главное, патрона нет, ничего страшного, так? Это не выстрел… Просто громкий звук! Пистолеты издают громкие звуки. Так и должно быть…

– Сема, почему? – Рита с трудом произносит, делая короткие резкие вдохи, больше напоминающие спазм. Темно-красная, нет… вишневая струйка вытекает с уголка губ. – Это ты… Убил…

Опускаю взгляд, на панике бросая оружие в сторону. В Риткиной груди дыра. Это сделал я? Я попал в нее… Но в пистолете шесть патронов, откуда мог взяться седьмой? В голове всплывают слова Богдана: «Глок 42», в обойме шесть патронов, плюс один, калибр 380, простыми словами 9×17». Как я мог забыть?..

– Рыжик, – дотрагиваюсь до ее щеки. Не двигается, в глазах застывший ужас, лицо какое-то неестественное, губы приоткрыты. Она сама на себя не похожа. – Рита… – трясу ее. Не реагирует. Почему она не реагирует? – Рит… Пожалуйста, Ритка!

Дотрагиваюсь до запястья, до шеи – пульса нигде нет… Все это неправда, этого не может быть!

– Девочка моя, просыпайся, – по щекам легонько бью, тут же покрывая поцелуями. – Давай же, ты не могла умереть. Я не убивал тебя… Не убивал… Ну же, вставай! Хватит дурачиться…

На руки тело сгребаю, укачиваю, как младенца. Нет… Этого не может быть! Один случайный выстрел, последняя пуля… Какой процент вероятности, что я мог попасть в сердце? Ладонью прикасаюсь к ране, заставляя разум признать, что она мертва… Они все мертвы. Я остался один.

– Привет, – детский голос за спиной. Не знаю, сколько так просидел, тело затекло, рук, ног не чувствую. Голову удается поднять с трудом, кажется, уже утро, а может, день… Через окна пробиваются лучи. Неужели солнце? Как давно я не видел солнца, все это время был туман. Забавно выходит. Что же, пусть так, не самый плохой денек, чтобы умереть. Сегодня все решится. Плевать. Я готов.

– Мне жаль. Я тебя предупреждал, нельзя было вам ехать. Почему вы никогда не слушаете? – продолжает голос. Оборачиваюсь, на ступеньке выше пацан стоит – живехонький, невредимый, ни одной царапины. Наблюдатель ничего ему не сделал. Богдан все это время был прав: они заодно. Зачем-то тянусь к пистолету, но парнишка только плечами жмет, без опаски пододвигая оружие ко мне ногой. – Он не заряжен, магазин пустой. Но даже если бы в нем был патрон, разве ты смог бы убить ребенка?

– Кто ты такой? – непонимающе смотрю на него. Он присаживается рядом, дотрагиваясь до волос Рыжика. – Не смей…

– Она красивая, хоть и шлюха, – без единой эмоции отвечает Павлик. – Как думаешь, может, лучше опустить веки? Ты знаешь, что существует несколько легенд, почему покойникам закрывают глаза? По одной версии, чтобы они не успели утянуть на тот свет людей, которые были рядом в момент смерти. По другой, чтобы душа не смогла вернуться в мертвое тело и не превратилась в демона. Да, забыл, еще одна про заблудшие души, но там фигурируют зеркала. Здесь зеркал нет.

– Кто ты, черт побери, такой?! – повторяю я.

– На самом деле все намного проще, – не обращая никакого внимания на мой вопрос, продолжает свой очень странный монолог мальчик. – После смерти у людей перестают выделяться слезы. Если веки не закрыть, то глазное яблоко пересыхает, темнеет и проваливается. Это выглядит неэстетично. Рита хотела бы хорошо смотреться в гробу, разве я не прав?

Прав. Я сам давно должен был это сделать, без поучений мальчонки. Не мог собраться, с открытыми глазами она до сих пор кажется живой. Ладонью провожу по векам, целую в макушку. Я обещал ей, что все будет хорошо, что мы выберемся, но подвел… Всех их подвел.

– Кто ты? – безразлично повторяю в очередной раз. Впрочем, уже не важно, мне все равно. Я хочу только одного, чтобы все это поскорей закончилось. – Чего ты от меня хочешь?

– Помочь, – по-ребячески отвечает мальчик, доставая из кармана походные часы. – Время еще есть. Ты еще можешь вернуть своих друзей.

– Вернуть? Они мертвы, – я усмехаюсь, качая головой. – Хватит с меня