Несчастье на полставки - Анна Кувайкова

— Гаспар… это звучит так по-детски, если четно.

— Истинная любовь всегда чиста и невинна, как малое дитя, — невозмутимо фыркнул француз, явно претендующий то ли на звание горячего испанского мачо, то ли на дипломированного психолога по семейным отношениям. — Страх быть отвергнутым порой лишает нас самого сладкого времени. Вы оба обожглись, вы оба совершили ошибки. Вы оба даже мыслите одинаково, боитесь одного и того же! Асель, разве это не знак, что вы — две половинки одного целого? Не разрушай свою мечту, прошу. Позволь себе быть счастливой!

— Не знаю, Гаспар, — вздохнула в очередной раз, кусая губы. Умом-то я понимала, что он прав, и что мы с Ромкой повели себя совершенно одинаково! Только он намного раньше, а вот у меня ответочка получилась не далее, как сегодня утром. — Я словно между раем и адом. Еще вчера все было так волшебно, я не верила собственному счастью. А утром… не знаю, что на меня нашло. Я просто испугалась. Не помню даже, как убегала из номера, очнулась только в автобусе, на подъезде к вокзалу. Вроде запрыгнула на первый попавшийся рейс… потом только узнала, что он идет на ж/д вокзал. А уже там решение уехать пришло само собой. Не знаю, даже, как меня не выгнали оттуда: непричесанную, опухшую, напуганную, без вещей… Как бездомный бродяга. Представляешь, Гаспар?

— Представляю, — эхом со мной вздохнул мой друг и начальник. — Я не буду тебя больше переубеждать, душа моя. Просто поспи, и тебе станет легче. Не думай много сейчас, важные решения нельзя принимать в таком состоянии. Отдохни. А по возвращении домой дай мне знать. Если захочешь улететь немедленно, я всегда к твоим услугам.

— Ты ангел, — едва слышно откликнулась я. — Спасибо тебе, Гаспар. За то, что выслушал, и вообще…

— Не благодари, Асель. Приятных тебе снов.

И отключился, не говоря больше не слова — он и так свою задачу по моему успокоению перевыполнил.

Я тоже долго тянуть не стала и, едва вызов был завершен, отключила телефон нафиг. Слушать, как мне пытаются дозвониться все и сразу, просто не было сил.

Да и знаю я себя, после пятидесятого вызова трубочку-то я могла и взять!

А в таком состоянии действительно разговаривать не дело. Мало ли, чем обернется, и как-то жалеть себя еще больше, чем сейчас, не хочется.

Так что я просто сунула мобильник под подушку, забралась с ногами под одеяло, и свернулась в клубок, особо-то не веря, что смогу заснуть. Но… кто ездил в поезде, тот знает, что это за романтика.

Ритмичный тихий стук колес, мерное укачивание, прохладный воздух из приоткрытого окна… и вот я уже беззаветно дрыхну, оставив все остальное на чуть опостылевший, старинный книжный штамп.

То есть, как говорила Скарлет О’Хара — я подумаю об этом завтра…

Глава 15

Из поезда я выползала, почти в прямом смысле этого слова. Среди шумных людей с их чемоданами, среди громких объявлений по громкой связи, среди радостных лиц и счастливых встречающих, коих толпилось множество на платформе…

Со всех их жалобами, радостью встречи, нетерпения и просто удовольствия от того, что смогут размять ноги и просто покурить, между чемоданов и объемных сумок… я откровенно чувствовала себя лишней.

Одна, уставшая, измученная, и не особо кому-то нужная, без багажа, без радости, и без попутчиков и провожатых, только лишь со стертыми в кровь ногами и разбившимися мечтами, эдакое единственное мято-белесое пятно на местном празднике жизни.

Ну, прелесть же, ну!

И вообще, а почему вокруг так жарко?

Короче, чувствуя себя несчастным осликом Иа, я тихо ползла посреди всего этого безобразия, мечтая только об одном — как можно скорее оказаться дома. А там, быть может, помыться и нормально отдохнуть, напялить старые растоптанные галоши, да поковыряться в любимых грядках… И уже тогда, если, наконец, поймаю дзен, в мое отсутствие утащенный дождевыми червяками в заросли свежих сорняков, и решу, как же мне быть дальше.

Уговоры, убеждения и мантры спокойствия Гаспара, увы, так и не сработали до конца. После двух суток пути к выходу с платформы я плелась в абсолютно разбитом состоянии, и так не приняв на веру хоть одну промелькнувшую за долгую дорогу мыслю.

Се ля ви, епта…

— Оба-на, — тихо присвистнула, остановившись, как вкопанная, забыв на секундочку, что я вообще-то теперь леди, и вообще, нахожусь вся в стенании и страдашках.

Ога, леди-и-и… В грязной одежонке, с вороньим гнездом на голове, престарелым макияжем, вспотевшая и замученная, как прошлогодняя плесень, с засосами на шее и сдохшей верой в лучшее будущее!

Впрочем, может оно даже и к лучшему. Ну не может же на самом деле истинная мадам прятаться за киоском с печатными изданиями, чипсами и баснословно дорогой минералкой, как вороватый уличный мальчишка!

А почему я так шустро спряталась? Да потому, что увидела в толпе людей знакомый мужской силуэт со снежно-белыми волосами!

— Ептиж мать, — тихо выдохнула, выглядывая из-за угла, не обращая внимания на удивленные лица куривших неподалеку пассажиров. Идите нафиг, граждане… у меня тут сердце в подмышки закатилось! — Ромка…

Да, мое мутное от тоски зрение меня не подводило. На платформе действительно стоял он, напряженно разглядывая каждого относительно похожего на меня пассажира!

Вопроса, как он здесь оказался, даже не возникало. Поезд из Горно-Алтайска идет двое суток, а самолет от туда же — всего пару часов. Да даже если все шесть часов до Новосиба, плюс час перелета оттуда (как добирались мы с шефом), все равно выходит быстрее!

Но что же это выходит? Он все прибывшие поезда вот так встречает?

Сердце вновь сжалось до пугливого, крохотного комка, трусливо спрятавшегося где-то за ребрами. Ну, зачем он так… Он же всю душу мне выворачивает своими метаниями! Я же хочу к нему. Правда, хочу!

Но… не сейчас. Да не могу я, просто не готова! Называйте меня слюнтяйкой, истеричкой, нюней, истинной бабой, в конце-то концов. Но не могу, я к встрече с ним, и серьезному разговору просто не готова!

Уф, даже злость взяла как-то. Неожиданная такая, конкретная. И она же мне дала хороший пинок, заставив в мгновения ока прекратить распускать нюни и начать действовать.

Как же все-таки хорошо, что я местами самая настоящая помесь истинного еврея и человеческого Скруджа МакДака. Деньги на карточке все еще никак не хотели заканчиваться, так что я вполне успешно разжилась у местных торговцев плетеной широкополой панамой и пластмассовыми очками сомнительного качества. Нашлась даже вырвиглазная желтая сувенирная футболка с символикой города, и даже китайские шлепанцы на три размера больше!

В мгновения ока все это было надето, туфли и клатч сброшены в обычный пакет, а некогда белые брючки закатаны до колен. Вот, не дать не взять — стандартная такая дачница получилась! Более того, я даже ухитрилась пристроиться впереди толстого, бесконечно потеющего дядьки с двумя объемными чемоданами, впереди которого и топала с умным гордым видом. И думаю, мы с ним вполне сошли за обыкновенных отдыхающих, возвращающихся откуда-нибудь с далекого Российского пляжа…