Несчастье на полставки - Анна Кувайкова

Правильнее было бы сказать обо всем и сразу.

Но, говоря начистоту, я все бы вышеперечисленное смогла бы пережить. Не сразу, да, но смогла бы. Но только если бы Ромашка был рядом. А теперь? Без него? Без единственной неизменной константы в моей жизни?

Уже только засыпая, на краю сна и яви, я поняла, что плевать мне на то, что идти мне, по сути, больше не к кому. Ни в плане жилья или работы — тут я хоть как-то выкручусь, благо есть Гаспар и съемные квартиры по всему миру.

Восславим мое скупердяйство и пока еще не оскудевший счет, ага!

Вот только… как мне быть без единственного родного человека? Я без него, наверное, и не смогу…

Но вместе со слезами закончилась и ночь. А затем еще одна. И еще. Не скажу, что мне стало как-то легче от этого. Плюньте в оба глаза тому, кто сказал, что время лечит! Нифига оно не лечит. Возможно, размывает границы чувств и душевной боли, и уже не так больно о них резаться. Вот только сколько времени еще должно пройти до того времени, когда станет легче?

Само тошно от этой жизненной тавтологии, ей-богу…

Как бы то ни было, времени на нюни уже не оставалось. Совсем. По моим расчетам Гаспар уже обнялся в аэропорту Шарль де Голя со всеми своими встречающими, и уже без устали трещит обо всем и сразу по дороге в родимый дом. Как уже говорилось, французы не путает личное с рабочим, а значит, сначала он как следует отдохнет после перелета, и уже после займется делами насущными. Говоря проще, тянуть мне уже некуда. Часов так шесть-семь, ну может восемь, и меня ждет настырная трель телефона вкупе с его присатвуче-милой заботой и прелестно-невыносимыми упреками.

Так что, хочешь, не хочешь, можешь, не можешь, но надо тебе, Асенька, брать себя во взбледнувшие рученьки, сменить старую уютную пижамку и ехать за тридевять земель в тридевятое царство.

В царство офисной техники, сплетен в курилке, и жестокой коварной планерки… И не стоит забывать и о долгой, долгой дороге в неудобной карете, ползущей по старому маршруту, стабильно выплевывающей в воздух выхлопные газы под бесконечные крики «за проезд передаем!».

Не та нынче жизнь у современной золушки, ох, не та!

На высоченное стеклянное здание, такое тошнотворно знакомое, я пялилась как сова на чужой пруд с бодуна — и пить вроде хочется, и не хочешь, чтобы незнакомый крокодил тебе голову откусил…

Вот только крокодилов я там не встретила. Я вообще, никого из знакомых не встретила, разве что охранника на подземной парковке! В остальном же, некогда мое прелестное агентство теперь уже не напоминало привычный ленивый улей. Здесь теперь царила совершенно другая атмосфера. Такая… дорохобохатая! И люди были точно такие же. Модные, деловые, говорливые, смотрящие на других свысока. Из старых работников не осталось практически никого, заменили даже Ритку!

И я с горечью вынуждена была признать, что потерла и эту часть собственной привычной жизни. Маленькой соломинкой в прошлое осталась только наша уборщица, она же и сопроводила меня в мой бывший кабинет, когда новая охрана на этаже начальства пыталась меня вытурить.

Прям удивительно, как она свое место удержала! Начальником службы безопасности ее поставили, что ли? На страже ведра и тряпки, бугага!

— Как же так, Асенька? — покачала головой тетя Люся, пристраивая руки на новенькой швабре, пока я неторопливо и малость педантично собирала в заранее заготовленный рюкзак все свои скромные пожитки. — Уж не осталось никого из наших, новые все, воблы крашеные… тьфу, смотреть тошно! Носы задерут, грязь разводят, хамят. Уж я бы этот гламур проклятущий! Этот новый, как увольнять всех начал, так мы взвыли. Никого ж почти не оставил! А кого оставил, те сами по уходили.

— А что ж вы-то не ушли? — поинтересовалась, поглядывая на медленно загружающийся ноутбук и прицепленную к нему технику, и с тоской понимая, что не могу себе такую позволить.

— А куда ж я пойду-то под старость лет? — удивилась тятя Люся. Я ж на пенсии почти как десяток лет сижу. Кто еще меня возьмет? Ты, дочка, моих ошибок не повторяй, работай как следует смолоду, и зарплату в конвертах не бери. Все через трудовую и бумаги! Иначе придется, как мне, с моим склерозом тряпкой махать.

— Я думала вы еще пенсионного возраста не достигли, — почти натурально удивилась, дождавшись таки полной загрузки, и ловко засовывая в сканер первый паспорт.

— Ой, да не льсти мне, девка, — отмахнулась бодрая старушка в цветастом платке… эм, пардон, бандане! Веселой такой черной бандане с черепками. Опять у внуков стырила, что ли? — Тоже мне, льстить удумала. Ты мне вот, что скажи. Неужели и ты уходишь?

— Ухожу, теть Люсь, — покивала, в темпе вальса засовывая в алчный аппарат второй паспорт. — Деваться некуда.

— Эх, Аська, Аська, — покачала головой уборщица, ранее не баловавшая меня своим вниманием. Ну тут ее можно понять — поговорить-то стало отчаянно не с кем! Пока она теперь себе новых врагов путем избиения мокрой тряпкой наживет… — Я все ждала, думала, хоть ты вернешься, за кабинетиком твоим ухаживала. Смотрю, переводчика-то нового нет, думаю, ай, Пашка, ай молодец, хоть Асеньку нашу оставил! А тут вон оно как.

— Ну, звиняйте, теть Ась, — развела я руками, пуская на распечатку отсканированные на ноутбук листы. На всякий, как говорится, пожарный! — У меня теперь своя дорога. Работу повыгоднее нашла. И поспокойней.

— Хорошо тебе, — чуть завистливо вздохнул местный суровый работник метлы и тряпки. — Хорошая зарплата всегда заманчивей. А знаешь, что… я тут краем уха слышала, как шефы-то эти наши болтали. Мол, если один из них тебя уговорит остаться, тебе оклад повысят. Ты погоди, Асенька, собираться. Я сейчас ему скажу, что ты здесь. Может, и уходить никуда не придется!

И усвистела так, будто на швабре своей в полет отправилась!

— Чудненько… — только и протянула я, плюхнувшись по привычке за свой рабочий стол, на старенькое, но отремонтированное кресло. Протянула руку, зацепила чашку-черепушку, сделала глоток крепкого кофе… — Тьфу ты!

Вот, что значит, сила привычки. Я даже не поняла, когда сделать кружку бодрящего себе успела!

Хотя, чего тут греха таить?

Я поднялась и, запустив ноутбук на отключение, уселась на подлокотник крохотного диванчика, оглядывая некогда родной чулан, в котором теперь без всех моих многочисленных вещей оказалось непростительно пусто. Как и у меня в душе, в принципе. Здесь было знакомо все, от первой до последней трещинки на стенах, подпалины на столешнице, вытертые пятна на линолеуме… Покидать это место было откровенно жалко, практически до натуральных таких слез в глазах. Но и оставаться я тоже не собиралась.

— Значит, ты все-таки решила уйти.

— Решила, — невозмутимо пожала плечами, продолжая потягивать кофеек и восседать на подлокотнике дивана, не обращая внимания на явление незваного гостя.

А кто у нас стал почетным гостем, как вы думаете? Правильно, тот, которого нифига не ждали, Максим свет Сергеич собственной, невыносимой персоной! Вот только, честно сказать, там и выносить-то особо было нечего — мне на его явление было параллельно. Уже.