Командир субмарины. Британские подводные лодки во Второй мировой войне - Бент Брайант

«Капрони-314»

Вскоре нам пришлось изменить нашу достаточно амбициозную программу; «Сафари» явно становилась непопулярной в этих местах, и на нас организовали охоту, в самую гущу которой мы и попали.

Мы опять почувствовали себя дичью.

Уже стемнело, а наша субмарина снова оказалась слишком близко к берегу. Мы прекрасно видели светящийся выхлоп низко летающих самолетов, а они, в свою очередь, подавали сигналы надводным кораблям, которые подошли, чтобы помочь в поисках. Самым неприятным оказалось то, что они непрерывно запускали ракеты, озарявшие море, словно осветительные снаряды, хотя, скорее всего, эта иллюминация казалась нам куда более опасной, чем была на самом деле.

В тот день, гоняясь за несуществующим пароходом, мы в значительной степени разрядили аккумуляторную батарею, а теперь сидели под водой и не могли всплыть. Мне вовсе не нравилась перспектива всю ночь торчать на глубине и встретить новый день с разряженной батареей. Так что главной задачей оставалось отойти подальше от берега, до того как поднимется луна.

Мы едва тащились на дизелях, чтобы избежать слишком красноречивого следа на воде, пытаясь разнюхать путь в открытое море. К счастью, по сигналам ракет можно было определить, где находятся надводные корабли, но каждый раз, когда приближался светящийся хвост самолета, сразу возникало страшное подозрение, что он выпустит ракету прямо над нами и осветит субмарину во всей ее наготе. Мы пережили напряженные и нервные пятьдесят минут, но стоило взойти луне, как охота начала отставать, мы смогли увеличить скорость, и уже примерно через час спокойно заряжали батарею. И только после того, как она уже вернулась к жизни, вражеский самолет внезапно спикировал и снова загнал нас на глубину, причем надолго.

На рассвете мы подходили к маленькому порту Цуара с предвкушением серьезного дела, поскольку уже издалека заметили возле берега дым парохода. Дым воплотился в военный корабль и, ближе к берегу от него, движущуюся к дому шхуну в сопровождении воздушного эскорта. Мы поняли, что их нам достать не удастся, и не стали начинать преследования.

Но вот показались еще дымы, и через некоторое время над горизонтом возникли мачты и мостик какого-то парохода. Наконец-то появилась цель, пусть и не очень роскошная. Пароход казался потрепанным и, судя по медленному ходу, нуждался в ремонте. Его эскортировал сторожевой корабль «Кротон», круживший вокруг нас самым неприятным образом на расстоянии примерно 300 ярдов. Благодаря хорошей ряби на воде мне удалось внимательно рассмотреть эскорт в перископ, и я с облегчением понял, что описываемые им круги были совершенно произвольными, ни орудие, ни бомбосбрасыватели глубинных бомб в готовность не приведены, да и признаков жизни на верхней палубе не заметно нигде, кроме как на мостике. Однако казалось разумным предположить, что гидроакустическая аппаратура на корабле работает, и поэтому нам необходимо сохранять осторожность.

Сам подопечный, однако, упорно держался ближе к берегу и этим не давал шанса атаковать с этой стороны, поскольку не уходил далеко от отмелей. Эскортный корабль пошел свой дорогой, но дело уже было сделано, и атака задержана. Прежде чем мы получили шанс атаковать нашу жертву, она сделала изящный разворот в сторону порта и зашла в Цуару. Эскорт не последовал за ней, а начал патрулировать возле порта. Создались благоприятные условия для торпед, и я решил попробовать обстрелять судно на небольшой глубине.

Если раньше собратья-подводники стремились довести себя до состояния полного изнеможения и разочарования, они обычно готовили атаку на эскортный корабль, патрулирующий недалеко от берега в обе стороны по одному и тому же маршруту. В мои честолюбивые планы всегда входило все-таки осуществить подобную атаку, и, хотя мне уже пришла пора умнеть, я все-таки снова ввязался в это дело.

Экипаж был в постоянном напряжении, и перед выпуском торпед всегда наша цель резко меняла курс, и нам приходилось возвращаться к тому, с чего начали.

Наконец создалось впечатление, что еще немного, и у нас все получится. Сторожевик застопорил ход, и я смог хорошо разглядеть на мостике вахтенного офицера, пытавшегося биноклем освежить свой горящий лоб, – самая изысканная картина похмелья.

«Сафари» начала медленно разворачиваться, чтобы прицелиться, так как мы находились к цели кормой.

Когда оставалось повернуться всего лишь на 30 градусов, на мостик вышел командир, вахтенный офицер резко поднял голову, под кормой корабля возник бурун, корабль резко развернулся и пошел прямиком в Цуару.

Делать было нечего, оставалось только ждать, пока снова появится эскортируемое судно, и остаток дня мы провели на подступах к Цуаре, разделяя территорию с двумя самолетами противника, к которым присоединилась еще и парочка торпедных катеров. В конце концов мы решили, что разумнее будет немного отойти в сторону.

Ближе к вечеру дым и активность самолетов над Цуарой подсказали, что наш приятель уходит на запад. Лунная ночь, мелководье и опека нашей цели и с воздуха, и с моря вовсе не служили рекомендацией к немедленной атаке; поэтому я решил, что разумнее будет последить за судном ночью, а на рассвете погрузиться впереди него.

Соответственно, мы прошли вперед и всю ночь пытались не выпускать цель из поля зрения. Мы потеряли ее недалеко от острова Йерба, но рано утром вновь увидели, а на рассвете погрузились. Поначалу мы ничего не могли различить в перископ, и прошло целых сорок тревожных минут, пока, наконец, появилось то, что мы так искали.

Я начинал чувствовать полное недоумение и растерянность, не говоря уже о волнении, поскольку корабль уже должен бы был появиться, но в перископе до сих пор так ничего и не прояснялось. Становилось понятно, что случилось что-то непредвиденное. И только когда стало совсем светло, я вновь увидел свою цель; она зашла очень далеко в сторону, совсем оторвавшись от нас, и стало ясно, что если мы хотим перехватить ее, то должны спешить изо всех сил.

Конечно, сейчас было не время экономить электроэнергию, и следующие полтора часа мы провели на курсе перехвата. Эскортный корабль, с которым мы играли за день до этого, почему-то вдруг развернулся, и мы остались всего лишь перед завесой из четырех торпедных катеров и двумя самолетами «Юнкерс-88» – с ними мы и имели возможность сразиться.

В своей попытке ускорить события я недооценил возможности торпедных катеров и на небольшом расстоянии от них развил слишком высокую скорость. Все шло хорошо, и сейчас мы находились уже в идеальной позиции. Субмарина стояла между двумя катерами, и оставалось только ждать, пока цель пройдет три четверти мили, чтобы с расстояния 600 ярдов нанести безошибочный выстрел.

Внезапно, как показалось, жертва очень резко изменила курс. Единственным выходом для нас оставалось быстро развернуться и нанести удар издалека, надеясь на удачу. Мы примерно знали скорость корабля – мы высчитывали ее всю ночь, – но уверенность в успешности атаки оставалась слабой, даже когда я послал торпеды с расстояния 4000 ярдов в ее кормовую часть. Больше того, в то время, как мы стреляли, над нами пролетал «Юнкерс-88», и, прежде чем мы смогли замести следы, он сбросил целую серию глубинных бомб, взрывы которых разбили нам несколько ламп и достаточно сильно нас встряхнули.