Командир субмарины. Британские подводные лодки во Второй мировой войне - Бент Брайант

Меня, разумеется, страшно раздражала собственная неспособность выбрать правильный судоходный фарватер, но в то же время я заметил, что некоторые корабли после выхода из Бокко-Пикколо, восточного канала, держатся очень близко к итальянскому берегу. Поэтому я и сконцентрировал внимание на восточном направлении. И правда, там двигались два судна: сначала шел танкер, а за ним каботажный пароход. Но самое удивительное состояло в том, что эскорта при них не было. Мне кажется, что в обеспечении судов охраной произошел какой-то сбой, и она должна подойти позже. В то же время обычные воздушные дозоры и противолодочный флот, опекавший оба канала Бокко, оказались на месте.

Мы выпустили две торпеды по танкеру, и он затонул на удивление быстро. И едва торпеды взорвались, мы сразу всплыли и орудийным огнем атаковали каботажное судно.

Оно развернулось, пытаясь от нас уйти, поскольку маленький приморский городок Позитана находился всего лишь в полутора милях от нас. В нашем распоряжении оказалось только две с половиной минуты до того, как возвратился воздушный патруль, и мы срочно погрузились, но и за это время успели выпустить двадцать шесть снарядов. В следующие несколько минут пришлось еще глубже погрузиться и сменить район атаки, чтобы не быть обнаруженными самолетом. Когда мы снова поднялись на перископную глубину, я имел удовольствие наблюдать, как каботажный пароход резко накренился, готовясь медленно пойти ко дну.

Эта атака вызвала увеличение радиообмена противника. Существовала очень эффективная система перехвата итальянских сигналов, и с их помощью штаб флотилии имел возможность получить полное представление обо всем происходящем. Сами субмарины никогда не нарушали тишины эфира, за исключением самых редких случаев, когда нужно было сообщить о появлении крупных военных кораблей или происходило нечто из ряда вон выходящее. Они просто не хотели выдавать свое присутствие. Но противник не без основания опасался субмарин и постоянно докладывал о реальных или вымышленных британских подлодках. Командующий не мог знать, действительно ли существовала та или иная субмарина или ее просто выдумали, но если передаваемая позиция совпадала с районом действия одной из его подлодок, то он считал сообщение правдивым. Он и понятия не имел, осознавала ли сама субмарина, что ее видят; если нет, что могло произойти в том случае, если ее засекли с самолета, то предупредить ее о готовящихся неприятностях оказывалось весьма трудно. Чтобы удостовериться, что лодка не попадет впросак, он обычно посылал сигнал: «Вас могли видеть в…»

Противник уже имел повод убедиться в присутствии в этом районе «Сафари» и поэтому послал серию сообщений своим судам. Барни уже надоело сообщать нам, что нас могли увидеть. Обычно субмарина очень хорошо знала, почему вражеские радиостанции подняли крик, поскольку сама и давала повод к этим крикам. Вполне понятно, что порой подлодки не так благодарно принимали отеческую заботу командующего, как были бы должны это сделать. Барни заботился о нашем благополучии. Потеря танкера и каботажного судна прямо под носом собственного дозора в Бокко-Пикколо вызвала буквально вой итальянцев в эфире; затем последовал сигнал от «S.8». Когда его расшифровали, то удалось прочитать следующее:

Именно во время этого патруля «Сафари» получила свое имя. А поскольку произошло потрясающее совпадение, историю стоит рассказать. К этому периоду патрулирование превратилось уже в куда более достойное джентльменов занятие, чем представляло собой в первые военные дни. Прекрасная консервированная пища; хороший кок и свежеиспеченный хлеб; радиоприемник, регулярно сообщающий интересные новости. Вскоре газета «Дейли миррор» обеспечила подводников собственным печатным изданием, которое называлось «Доброе утро». Эта газета содержала главным образом карикатуры и статьи беллетристического характера, поскольку конкретные даты выпуска в данном случае не имели никакого значения. Если субмарина собиралась в поход на двадцать один день, значит, для нее надо было подготовить двадцать один выпуск. Все они хранились у рулевого, и каждое утро за завтраком открывался новый номер, причем за приключениями Джейн, описываемыми в газете, все следили изо дня в день с огромным энтузиазмом. В наш рацион входили нехитрые сладости и ячменный сахар. В один из первых походов на «Силайон», еще до того, как сладости вошли в рацион, но когда уже невозможно было их просто купить, мы не могли достать ничего, кроме древнего лакричного ассорти, которое я с тех пор просто терпеть не могу.

Мы все еще носили литерно-цифровой номер «Р.211», но ходили упорные слухи, что субмаринам снова будут давать названия. В выпуске новостей по радио мы услышали, что уже издан приказ и все подлодки получат собственные имена. Тот тип, к которому относились и мы, будет иметь названия, начинающиеся на букву «С». Мы бурно обсуждали, какое же имя нам дадут. Горькие пессимисты предполагали, что это окажется нечто совсем скучное и лишенное фантазии, типа «Шекспир» или «Спенсер». А потом мы начали обсуждать, как бы мы хотели называться. Мы воображали себя охотниками и чувствовали, что имя «Шикари» оказалось бы просто великолепным, но уже существовал старый эсминец, узурпировавший это чудесное слово. От него мы перешли к «Сафари», и все до одного в кают-компании согласились, что именно так мы и должны называться.

Вернувшись из этого похода, я отправился с докладом к Барни. Он спросил:

– Вы наверняка знаете, что субмарине присвоили имя.

– Да, – ответил я. – Мы слышали об этом по радио. Наверное, «Шекспир».

– Нет, – ответил он, – «Сафари».

Я не сразу смог поверить. Действительно, одна из лодок нашего класса получила название «Шекспир» и, разумеется, очень гордилась и радовалась им. Плохим оно могло оказаться только в нашем понимании. «Сафари» же, кроме всего прочего, идеально подходило к нашей самодельной эмблеме, которую я уже описывал.

Тирренское море становилось чрезвычайно перегруженным, и, хотя войска коалиции еще доминировали в воздухе, они больше не обладали монополией. По ночам наши крейсерские силы совершали набеги на вражеские суда к западу от Сицилии, а кроме того, им постоянно угрожали наши воздушные налеты. Они могли очень помешать субмарине, преследующей конвой, прежде чем атаковать его. Во-первых, осветительные бомбы, которые сбрасывали самолеты, освещали не только конвой, но и субмарину, а во-вторых, корабли эскорта сразу начинали предпринимать меры по организации обороны от атак авиации.

Госпитальные суда, отличающиеся ярким освещением, превратились в знакомое ночное зрелище. Они должны были представлять собой хорошо обозначенные, с собственным именем, суда, что могло защитить их от нападения. Но помимо истинно госпитальных судов, коалиция имела еще и другие, окрашенные в белый цвет, с красными крестами на борту, которые не были обозначены. Я так и не знаю, действительно ли эти суда перевозили раненых или они просто маскировались под медицинские, чтобы безопасно доставлять по назначению грузы. Мы их не атаковали, но с помощью перископа сфотографировали одно из этих сомнительных госпитальных судов.