Берлинский дневник. Европа накануне Второй мировой войны глазами американского корреспондента - Уильям Ширер

3. Прошлым летом одна большая немецкая кинокомпания, затратив несколько миллионов марок, сняла фильм о подвигах германского легиона «Кондор» в Испании. Это был супербоевик о том, как проливались потоки немецкой крови в святой борьбе против большевизма в Испании. Его смотрели, его хвалили Гитлер, Геринг, Геббельс, Гиммлер. Затем в августе появился нацистско-советский пакт. Фильм теперь лежит на полке. Публике его ни разу не показывали.

Виллар-сюр-Оллон, Швейцария, 20 февраля

Из окна на той стороне долины видны крутые склоны альпийских вершин Ден-дю-Миди. Ближе к вечеру в лучах заходящего солнца заснеженные склоны гор приобретают фантастический розовый оттенок. Десять дней я провалялся в постели со своим ежегодным гриппом. Завтра надо возвращаться в Берлин. Здесь скоро наступит весна. Боевые действия, наступление, война — все кажется здесь таким далеким. Тэсс появляется в сумерках с раскрасневшимися щеками после четырехмильного лыжного спуска со склона, расположенного позади отеля. Эйлин приходит с еще более красными щечками, провозившись весь день в снегу. Вечером, до моей болезни, великолепный ненормированный обед, а потом разговоры и танцы в баре, с людьми, не потерявшими здравый смысл. В первый день и в последние три после болезни катались на катке с Веллингтоном Ку, китайским послом в Париже, который сам выздоравливал после гриппа и только учился кататься на коньках. Ку (выглядит он на тридцать, но ему, вероятно, за пятьдесят) пытается привить мне широту взглядов, которой обладают китайцы, но у меня не хватает ни терпения, ни мудрости воспринимать все это. Он рассматривает войну в Китае и эту войну просто как главы длинной истории, как места, где люди останавливаются и делают паузу на долгом и длинном пути. И говорит он тихо, и еле передвигается на разъезжающихся в разные стороны коньках.

Берлин, 23 февраля

День моего рождения. Размышляю о том, что мне уже тридцать шесть, и что ничего еще не сделано, и как быстро пролетает этот средний возраст.

Вчера был неприятный момент на швейцарской границе: швейцарцы освободили меня от всех моих запасов — шоколада, мыла, консервов, кофе и бутылки виски, подаренной Уайнантом. Я их понимаю. Они отрезаны от внешнего мира, хотят сохранить то, что имеют, и не желают, чтобы что-то попало в руки немцев. Но я расстроился. На германской стороне границы гестаповцы обыскали две трети пассажиров, включая женщин. По какой-то причине, может, потому, что я последний получил штамп в паспорт, а поезд опоздал, меня отпустили с миром.

Возвратившись в пятницу утром, узнал, что сегодня день без мяса. Еда отвратительная. Рыбы, из-за холодного сезона, нет. Даже в «Адлоне» смог поесть только картошки и немного консервированных овощей, а знакомые сказали, что мне еще повезло, — несколько дней не было даже картошки, из-за морозов снабжение ухудшилось. После швейцарских немецкие газеты кажутся пустыми. Но немцы глотают и эту пищу, и эту ложь. После ужасной прошедшей зимы их моральный дух снизился, но, похоже, они пребывают все в том же состоянии коровьей покорности. Трудно предугадать, сколько они выдержат еще.

Здесь много говорят о весеннем наступлении. Но где?

Берлин, 25 февраля

Сегодня X. рассказал мне фантастическую историю. Он утверждает, что существует план спрятать ударные части СС в трюмах грузовых судов, доставить в порты Скандинавии, Бельгии и Африки и захватить их. Я не понял смысла. Даже если они проникнут в порты, что сомнительно, как они их смогут удержать? Подозреваю, что вся эта история — выдумка и нацисты хотят, чтобы мы ее распространяли, помогая им в войне нервов. Я не буду.

Берлин, 27 февраля

Марвин раскопала некоторые подробности из жизни Германии в военное время. Она побывала в одной из девяти школ нацистских невест, где жены и невесты эсэсовцев учатся быть хорошими домохозяйками и плодовитыми производительницами пушечного мяса для следующей войны.[29] Их учат также, как читать нацистские газеты и слушать радио. В спальнях девушек Марвин заметила только две книжки: «Вера в нордическое государство» и «Мужчины»… Из-за нехватки мыла некоторые священники, как выяснила Марвин, стали носить бумажные воротнички. Стоят они восемь центов, на второй день их можно перевернуть наизнанку, а потом выбросить… Марвин говорит, что многие общественные учреждения тихо прикрыли из-за нехватки угля, включая Инженерный колледж университета, Государственную библиотеку и большинство школ. Церквям не разрешено отапливаться углем до дальнейших указаний. Марвин вспомнила об этом, когда зашла на днях к одной престарелой немке, а пожилая леди была одета в два свитера и меховое пальто, на ногах боты. Температура в гостиной была около семи-восьми градусов… Хотя иммиграционная квота для немецких граждан, желающих выехать в Америку, составляет 27 000 человек в год, Марвин увидела в американском консульстве список ожидающих выезда из 248 000 фамилий. Девяносто восемь процентов — евреи, это почти половина всего еврейского населения, оставшегося в Германии.

Берлин, 1 марта

Сегодня утром прибыл Сэмнер Уэллес.[30] Предположительно, он находится здесь со специальным заданием президента прозондировать взгляды европейских лидеров.

Сегодня он встретился с Риббентропом и статс-секретарем Вайцзекером, а завтра встречается с Гитлером. В городе много разговоров о том, что нацисты его обманут и предложат мир, что звучит убедительно. Возможно, но невероятно, потому что наступление кажется неизбежным.

Каждый день через Берлин в западном направлении потоком идут воинские эшелоны. Много мужчин в последние несколько дней призвано на действительную воинскую службу. Все уполномоченные по гражданской обороне были предупреждены о готовности к выполнению своих обязанностей после 15 марта. Ходят слухи, — здесь никогда ничего не знаешь точно, — о большой концентрации войск рядом с Голландией. Судя по тому, что я видел в Нидерландах, голландцы будут для немцев легкой добычей. У них ничтожная армия. Их знаменитая оборонительная береговая линия едва ли чего стоит. Швейцарию сломить труднее, и я сомневаюсь, что немцы пойдут на это.

Уэллес принял нас в посольстве после ланча. Неразговорчивый парень, признался, что ничего не может сказать, Из того немногого, что он все-таки сообщил, я сделал вывод, что он заинтересован во встрече с Герингом. Не думает ли он, в конце концов, что Геринг может возглавить консервативное правительство?