Дело о 140 миллиардах, или 7060 дней из жизни следователя - Владимир Калиниченко

Шилин срочно лег в больницу. Но оттуда его вскоре забрали и препроводили самолетом в Москву, в Бутырскую тюрьму.

Последовал очередной всплеск истерии: Прокуратура Союза плюет на депутатскую неприкосновенность, сажает тяжелобольных людей! И снова выстрел впустую. По заключению экспертов, Шилин оказался здоровым. Он симулировал заболевание, а на привлечение его к уголовной ответственности дал согласие Президиум Верховного Совета РСФСР.

Вообще-то это можно было бы проглотить с известной долей горечи, но пришлось тяжело вздохнуть еще раз, когда через несколько дней Медунову прислали партбилет старого друга с сопроводительным письмом из Прокуратуры СССР: «Направляется партийный билет Шилина, арестованного и привлеченного к уголовной ответственности за взяточничество. Вину в предъявленном ему обвинении Шилин признал полностью».

Вот это понять сложно. Закаленный мужик, танкист в годы войны и вдруг: «вину признал полностью». Больше всего мучает другое: заговорил или нет, а если да, то о чем рассказывает?

Так близко было достижение заветной цели – избрание секретарем ЦК КПСС, членом политбюро. Портреты на стенах, на парадах, реальная власть не в крае, а в стране. Опережают, сволочи, опережают!.. С прокуратурой все ясно. КГБ внешне держит нейтралитет, но Андропов враг реальный, и он стоит за всем этим. Своим человеком остается Щелоков, но ведь именно с его подчиненных начались неприятности. Большой упор делал на подбор нужных кадров, а они, оказывается, могут подводить.

«Эх, Николай Анисимович! – думал Медунов. – Помнишь, как на одном из всесоюзных совещаний, проводить которые ты так любил, спросил, обращаясь к аудитории: «Почему в милиции плохо обстоят дела с подбором кадров на должности первых руководителей?» И сам же ответил: «Потому что начальники отделов и управлений живут по принципу: чем темнее ночь, тем ярче звезды». (Кстати, через много лет эту же фразу в разговоре со вторым секретарем Ставропольского крайкома партии Казначеевым скажет «великий перестройщик» Михаил Сергеевич Горбачев.)

Правильно сказал Николай Анисимович, это принципы нашей кадровой политики. Но забыл опытный интриган и царедворец Щелоков, что наибольшая опасность исходит от тех, кого ты воспринимал как «темную ночь», ибо они всегда рвутся к звездам. Вот и появилось за твоей спиной тяжелое дыхание Юрия Михайловича Чурбанова, и сейчас ты не можешь с этим не считаться. Впрочем, мы в одной лодке и над нами дряхлеющий, но пока управляемый генсек. Путь, который мы еще выбрали в борьбе с «законниками», правильный».

Здесь мне хотелось бы сделать небольшое отступление. Совсем недавно я прочитал воспоминания, написанные в колонии бывшим зятем генсека, бывшим первым заместителем министра внутренних дел СССР о том, как он вследствие «противозаконного» психологического воздействия следователей стал оговаривать себя в получении взяток.

Я хорошо помню его первые вызовы на допросы. С ним работал Каракозов. В конце одного из рабочих дней Герман Петрович пригласил меня к себе. Он был взволнован, возбужден.

– Мы, наверное, пойдем на арест Чурбанова. Как считаешь, не прогорим?

– Герман Петрович, риск большой. Все-таки он профессионал и вряд ли когда-нибудь признается, что брал, а взятки, сами знаете, – одни слова. Сегодня признался, завтра отказался.

На этом мы расстались до вечера следующего дня.

Снова вхожу в знакомый кабинет и вижу Каракозова в радостно-приподнятом настроении. Он протягивает несколько исписанных листов бумаги:

– Читай!

Я не верю своим глазам: это заявление Чурбанова о получении им взяток.

Поэтому и сейчас могу напомнить самому Юрию Михайловичу и читателям его воспоминаний, что признаваться он начал до своего ареста, на довольно милых беседах с Каракозовым. Сегодня, пытаясь делать хорошую мину при плохой игре, Чурбанов садится все на того же заезженного конька – нарушения законности.

Ну а тогда он был на самом взлете и не знал, что его ждет в недалеком будущем. По инициативе Медунова Чурбанов решил провести в Сочи совещание начальников органов внутренних дел курортных городов. На совещание пригласили Найденова. Позже ко мне попала фотография, запечатлевшая то памятное событие. В здании Сочинского горкома партии стоят: на первом плане Медунов в черном костюме со сверкающей «Звездой» Героя Социалистического Труда, рядом набриолиненный, с короткой стрижкой, в идеально отутюженном мундире генерал-полковник Чурбанов, чуть сзади будущий сочинский таксист, а тогда второй секретарь горкома Владимир Петрович Тронов; на втором плане расположились ответственные товарищи – и среди них улыбающийся Найденов и Разумовский, который через несколько лет станет секретарем ЦК КПСС.

Совещание прошло с традиционной читкой докладов и заключительным, под бурные аплодисменты, словом Юрия Михайловича. Теперь можно было ехать на «мероприятия», которые зять генерального секретаря, прямо можно сказать, любил.

Ожидавшие расправы руководители сочинской милиции не исключали, что совещание было организовано для примирения Медунова с Найденовым при посредничестве Чурбанова. Допустить такого поворота событий, естественно, они не могли. «Сочинские милиционеры» сумели встретиться с Найденовым и убедить его в том, что на «мероприятии» ему быть не следует, ибо после такового намечено на дороге остановить автомашину, в которой он едет, и организовать провокацию с задержанием в нетрезвом состоянии заместителя генерального прокурора СССР.

Найденов этому поверил. Рядом, на счастье, оказался заместитель начальника управления 2-го главка КГБ СССР генерал Удилов, игравший ключевую роль в раскрытии и расследовании преступлений работников милиции Московского метрополитена в 1980–1981 годах. Он был лично знаком с Найденовым с тех памятных лет и предложил ему покинуть «гостеприимный» город-курорт. Вереница комитетских черных «Волг» на большой скорости ушла в сторону Абхазии.

Между тем Медунов, желая поставить Найденова на место, на «мероприятие» его не пригласил. Только после пятого или шестого тоста он отдал приказ: «Доставить пред наши светлые очи этого упрямца!» Но Сергею Федоровичу доложили: заместитель генерального прокурора исчез в неизвестном направлении.

Примирение так и не состоялось. Вскоре пришло в Сочинский горисполком повторное представление о даче согласия на привлечение к уголовной ответственности депутата Мерзлого. Его снова подписал Найденов.

Отдать на заклание друга Сашу «первый» не мог, тем более что заключение комиссии ЦК развязало ему руки. Медунов понял – Щелоков со своими расправился беспощадно, а вот Рекунков гнул свою линию. Генеральный прокурор на коллегии объявил выговор только одному Розенталю, да и то только за злополучное письмо в УВД с просьбой провести оперативную разработку отдельных руководителей города.

Медунов ринулся в бой. По результатам работы комиссии в Сочи провели пленум горкома. В президиуме восседал лично Сергей Федорович. Обеспокоенный таким поворотом событий, в Сочи позвонил Рекунков. Трубку взял первый секретарь горкома Гавриленко, попросил подождать и быстро прошел в президиум.