Моя новая жизнь - Лина Девис

Снова тишина. Жуткая, пробирающая до костей.

Наверное, я говорю что-то не то. Это все ему сейчас не нужно. Он сейчас возьмёт и выгонит меня, и будет прав, ведь я ему ничем не помогаю.

Уже открыла рот, чтобы было не так тихо, но тут увидела, как его белая футболка с низу, несмотря на его приложенную к этому месту руку, начинает пропитываться красным дальше его ладони.

— У тебя кровь… — закрыла рот рукой.

Он тяжело вздохнул и наконец посмотрел на меня.

— В тумбочке, в нижнем ящике бинты и спирт, — глухо произнес он.

Я быстро потянулась открыть нижний ящик, нашла все необходимое. Смочила отрезанный кусок бинта спиртом и приблизилась к нему.

— Я сам, — произнес прежде, чем я подняла его футболку.

Я не послушала. Находясь под эффектом от увиденного, не расслышала слабый голос. Он почти шептал.

Я приподняла футболку немного и приложила бинт. Он быстро пропитался кровью, но на него я уже не смотрела. Все мое внимание было направлено на шрам по соседству. И край следующего.

Подняла ткань еще выше и увидела торс весь испещрённый шрамами, тонкими и рваными линиями. На нем почти не было здорового места.

Появилось множество вопросов, но я чувствовала, что не имею права их задавать. И так пришла к нему без приглашения, нагло задрала кофту, несмотря на его явное нежелание, нарушаю его личное пространство.

— Зачем ты пришла? — тихо, но грозно произнес он.

Он не предпринимал попыток отстранится, отдернуть футболку, не сопротивлялся, но все в нем кричало о враждебном настрое.

Застыла, все еще придерживая бинт.

Кажется, правду он знал и хотел, чтобы я озвучила реальную причину. Но я сама пока не могла с ней смирится.

— Мне Матвей сказал, что у тебя сейчас тяжелое состояние. Я подумала, что нельзя тебе сейчас быть в одиночестве. Я понимаю, можешь не говорить ничего, но только не прогоняй. Я могу помочь.

Конечно, я переживала за него, но не договаривала. Это его разочаровало.

Он поднял голову к потолку, опираясь о стену. Тяжело вздохнул.

— Не надо ничего, прошу, уходи. — слабым, вымученным голосом произнёс он.

— Нет, у меня намерения.

Я вдруг становлюсь к нему еще ближе. Приближаюсь и тихонько усаживаясь на его вытянутые ноги. Обнимаю. Утыкаюсь в плечо и прижимаюсь всем телом.

Чувствую, как он напрягается, сдерживается, чтобы не дернуться и не отпрянуть от меня. А я просто чувствую, что сейчас ему как никогда нужны объятья.

— Тебе нужна доза тепла, ты очень холодный. Я тебя обниму крепко-крепко и так ты быстрее согреешься.

Какое-то время просто прижималась к нему, положив голову на плечо. Не переживала, что ему будет тяжело от моего веса, всегда была маленькой и легкой. С трудом до сорока шести дотягивала.

Тут почувствовала руки на спине. Робкое прикосновение, едва чувствовала пальцы, проводящие от плеч к пояснице.

По телу побежали мурашки и сердце в груди затрепетало, как испуганная птичка в клетке. Ощутила жар на щеках.

Затем он оплел меня руками и не смело прижал в ответ. Спустя несколько секунд его объятия стали крепче, и он глубоко вздохнул, будто насыщаясь теплом.

— Признайся себе уже, что заставило тебя сюда прийти? — прошептал он, склонив голову к моему уху.

Дыхание участилось и внутри все сжалось от страха.

— Я должна признаться в чувствах?

— Признаваясь больным ты встаешь на первый шаг к исцелению.

— Это не болезнь, — вдруг резко сказала, рассердившись на его слова.

— Может быть, но объект твоей симпатии страшнее заболевания. — он тяжело сглотнул и коснулся губами моей головы. — Тебе будет больно.

— Если это не взаимно, то твои слова мое глупое сердце когда-нибудь примет к сведенью. Склеится, оклемается и примет. А если ты говоришь это из страха почувствовать то, что ты не понимаешь и не можешь контролировать, то мне тебя жаль. Ты завел хвостик, который будет ходить за тобой по пятам и пытаться пробраться сквозь ребра и напомнить о спрятанном там органе. Потому что ему плевать на то, что будет если. Он хочет жить полноценно, мгновениями. А то, что объект воздыхания отвергает его из страха потерять контроль, распаляет в нем желание погрузить его в эти чувства с головой, приручить к своим рукам. Другого варианта я не вижу, ты забрал мое сердце в свое пользование.

Говорить ему это было не просто, но последнюю фразу я сказала, выдыхая. На душе стало легче.

В детском доме меня бы засмеяли, если бы я призналась кому-то в таком. Но я в другом сейчас мире и Фил никогда бы не стал смеяться над чувствами другого человека, глумиться за слабость. Он кажется мне очень благородным молодым человеком.

— Я буду ненавидеть себя за то, что сломал такую чистую, светлую маленькую девочку, эти искорки в глазах потухнут… Я же замучаю тебя.

— Поздно меня отговаривать, я привязалась, поэтому можешь уже начинать, но помни, что я умею хорошо кусаться. Мне отличные зубки достались. Хорошие гены. — в шутку тихонько прикусила его плечо.

— Хорошо, что сказала, теперь для зубастика у меня появилось отдельное место в сердце.

— Ох, и что же пришлось оттуда выкинуть? Знаешь, там до невозможности тесно.

Послышался тихий смех и его грудь слегка затряслась.

— Я подчистил вчера, до твоего прихода там почти ничего не оставалось.

Мы замолчали, не спеша отстраняться друг от друга. Он прижимал меня к себе и мне не хотелось нарушать выстроенную идиллию. В его объятьях было так приятно и тепло, что казалось оторвись я от него, потеряю то чувство комфорта и эйфории от его касаний навсегда.

Меня пьянила его близость. Радовало, что он не отталкивает меня.

Но больше всего сейчас заставляло трепетать не просто физическая близость с ним. Я будто забираюсь к нему в душу. Кому из девочек он еще позволял так близко к себе подобраться? С кем еще о таком говорил? К тому же он не сказал, что мои чувства безответны…

Я всегда отличалась особой эмпатией и на подсознательном уровне чувствовала его страх. Его тянуло ко мне, как комарика на свет, но он боялся, что этот свет окажется приманкой и дни рядом со мной у него сочтены. У него много проблем с головой, и он не хотел, чтобы от этого страдали его близкие. Он отдалялся от друзей, когда чувствовал, что может кому-то навредить, но от меня в случае близких отношений у него отделаться не получится. Его внутренняя боль меня заденет.

И я хотела ее с ним разделить. Я готова была забрать ее