Опиум - Лидия Сивкевич

оставалась эмоциональной женщиной. Я умела прятать некоторые чувства, но не умела их отключать. И когда они вырывались наружу, мне требовался человек, который отвечал бы на них.

Спустя час я пришла к выводу, что комнатушку с ответом не построили в доме. Буквально оторвав кожу от пола, я уставилась на себя в зеркало. Мои глаза за последнее время шире распахнулись на лице, щеки втянулись, плечи заострились. Я смотрела в идеально чистое зеркало и видела в нём красивую женщину. Она казалась мне немного чужой, но вызывала восхищение. Она смотрела на меня властным взглядом, но не будила неприятных чувств. Она не просила о помощи, не выглядела растерянной, но мне безумно хотелось обнять её и ласково погладить по отросшим до плеч волосам.

Раздался стук в дверь. Я машинально бросила руку к крану и пустила в ванну напор кипятка. Вода противно зашипела, но не заглушила звук его голоса:

– Ты ведь знала, что я убиваю. А я знал, что могу и не делать этого на твоих глазах. – Его голос сделался тише. – Я же вижу, ты не готова, но хочешь запрыгнуть слишком высоко. С самого начала ты стремишься к власти, хоть и знаешь, как меняется человек, надевая власть.

Я слушала его и, внимательно разглядывая своё отражение, пыталась найти всё, о чём он говорил.

– Я позволю тебе забраться на свою высоту, но прежде научу балансировать и держаться за воздух. – Я выключила воду, чтобы слышать его лучше. – Мы можем признаться друг другу в слабостях, Рита. Моя слабость в том, что я никогда не считал женщин сильными и поэтому никогда не учил их. Но мы разберёмся. Вместе. Ты должна приходить ко мне, чтобы мы вместе справлялись с этим, а не бежать. – Этими словами Даня отдал мне карту, на которой была отмечена та самая комнатка с ответом.

В тот день я всё-таки усомнилась в том, что нужна ему, а он нужен мне. Лишь на мгновение, но усомнилась. Было что-то, что заставляло меня сомневаться. Может, тот, другой мужчина, который каким-то образом стал мне не врагом, а другом? Может, в Артуре я видела того, кто покорно позволит мне встать рядом, так высоко, как только захочу?

Но очень скоро я заметила один простой факт. Как только я просыпалась, в мою голову пробирались мысли о Дане. Спустя несколько минут они шагали в сторону другого мужчины, но лишь по цепочке пережитых событий. Артур никогда не занимал больше места в моей голове, чем Даня. Он никогда не был на первом месте, а значит и вовсе должен был покинуть пьедестал моих переживаний. Я строго настрого запретила себе видеться с Артуром.

18 января, чт

Прошло два дня. Мы провели их обиженно поглядывая друг на друга, но всё же не строили из себя надутых детей. Вместе готовили еду, завтракали дома, ехали в Опиум, по дороге обсуждая планы на смену, но не говорили о том, что произошло. Хоть оба думали об этом до раздражения на самих себя.

Слухи разлетелись быстро. Так быстро не летал даже ветер по зимним московским улицам, не кружил тяжелый мокрый снег. Это стало ясно по тому, как изменилось ко мне отношение людей Князя. Оно не стало хуже, наоборот, прибавилась едва уловимая доля почтения. Даже многие состоятельные гости из тех, кто раньше без зазрения совести обращался ко мне на «ты», вдруг начали мне «выкать».

Поменялось и ещё кое-что. Когда мужчины почтительно меня приветствовали, женщины бросали высокомерные взгляды, как на ведьму, чьей магией были всего лишь интимные способности. Некоторые же смотрели на меня восхищённо, а единицы считали умалишённой. Но как будто в нашем окружении не осталось человека, который не знал бы о нашей с Князем связи и о моей значимости для него, которую, в общем-то, не знала даже я сама.

Я внимательно вчитывалась в дела новых VIP гостей, когда Даня по-хозяйски влетел в мой кабинет и остановился по центру, сунув руки в карманы брюк.

– На сегодня рабочий день окончен. – Скомандовал он.

Я вскинула бровями и уставилась на часы. Большая стрелка едва дотягивалась до полуночи.

– Ты ведь не увольняешь меня? – я поднялась с кресла и настороженно подошла к нему.

– Нет, – мужчина дёрнул уголками губ, – Мы с тобой улетаем на выходные.

Я почувствовала, как мои брови вовсе пытаются улететь с лица.

– Отпуск? – в ответ Даня утвердительно кивнул. – А мы разве можем вот так рвануть к морю перед выходным ажиотажем? – я всё ещё недоверчиво смотрела на него широко распахнутыми глазами.

Он высвободил из кармана руку и прислонил к моей щеке. Затем наклонился чуть ближе и тихо сказал:

– Мы можем позволить себе что угодно, чего только пожелаем, иначе, зачем это всё?

Я тепло улыбнулась и накрыла своей ладонью его ладонь, всё ещё согревающую моё лицо.

– Но мы летим не на море.

Он так и не признался мне. Не испытывая сожаления перед моим любопытством, загадочно велел собирать тёплые вещи и ждать его дома. Сказал не волноваться, что ничего теплее моего осеннего пальто у меня нет, ведь «всё уже куплено». По дороге домой я вспомнила, что в моём загранпаспорте нет ни одной визы, и позвонила ему.

– Не волнуйся, это мои заботы. – Ответил Даня.

Любопытство нетерпеливо застучало пальцами по сиденью.

***

Весь полёт, который длился около семи часов, я канючила, как маленький ребенок, который сюрпризы, в общем-то, любит, но нужным терпением не наделён.

– Ты ведь знаешь, как я уязвима от любопытства! Мне что, начать гадать?

Даня коротко улыбнулся. Мне показалось, что радости на его лице не было. Его глаза не светились предвкушением. Ни волнения, ни трепета. Он будто летел исполнять долг перед родиной, а вовсе не удивлять любимую женщину. Эти мысли поубавили во мне пыла. Но с прежним трепетом я загорелась, как только стюардесса попросила нас пристегнуть ремни, самолёт готовился к посадке.

Мы покинули плотную завесу бесцветных облаков и повисли над клочками материка. Рваные края островов, усыпанных снегом, спускались с гор к воде. По левому борту посреди белой земли виднелась одинокая посадочная полоса. Она лежала на самом берегу ни то острова, ни то полуострова. Понять это мне не удалось из-за морозной дымки над горизонтом.

Обогнув холмистый берег над голубыми водами, наш самолёт приземлился, глуша меня гулом шасси по расчищенной от снега полосе. Во мне с точно таким же звуком дребезжало чувство счастья, пока я рассматривала в иллюминаторе зимнюю сказку.

Оказалось, что это