Опиум - Лидия Сивкевич

вопрос.

Ресторанчик на двадцатом этаже башни, в котором мы сидели, показался мне холодным и бездушным. Но спустя десять минут, когда официант принёс две чашечки кофе, за окном вдруг снова выглянуло солнце. Пространство вокруг тут же сменило оттенок с холодного серого на тёплый бирюзовый. Снег, пестрящий на газончиках, в считанные минуты растаял. Бесцветная Москва всё так же осталась бесцветной.

– Артур, ты хотел бы семью, детей? – Я опустила белоснежную кофейную чашку на блюдце и пальцем подхватила каплю, стекающую вниз.

– Почему спрашиваешь? – мужчина недоверчиво сдвинул брови к переносице, отпивая кофе с безлактозным молоком из своей чашки.

– Мне просто любопытно. – Солгала я, отлично понимая, что выискиваю нашу с ним несовместимость.

Артур опустил взгляд в пол, и некоторое время решал психологические задачки в своей голове, затем посмотрел на меня и на выдохе сказал:

– У меня есть сын.

– Сын? – удивленно переспросила я, не рассчитывая на такой ответ. – Вы живёте вместе?

– Нет, и мы почти не видимся. Он живёт с моей бывшей женой и её новым мужем.

– Сколько ему?

– Через месяц исполнится тринадцать.

– И как давно ты разведён?

– Десять лет. Ровно столько же он называет папой другого мужчину.

– Завидуешь тому мужчине?

– Уже не очень. – Он уныло мотнул головой из стороны в сторону. – Но когда-то с ума сходил от ревности.

– Тогда почему не бросил все силы на то, чтобы остаться в жизни своего ребенка?

– Так лучше для него. Чем меньше мы привязаны друг к другу, тем в большей безопасности он существует.

– Уверен, что ему нужно именно это? Быть может он хотел бы получить от отца нечто большее, чем безопасность.

– От меня он получает только деньги, всё остальное ему способен дать отчим, к тому же получается у него в разы лучше.

Я боялась, что Артур переведет стрелки на меня. Но он, договорив фразу, направил на меня пронзительный взгляд и ничего не спросил о детях. Я облегчённо выпустила из лёгких кислый от смятения воздух.

– Не хочешь рассказать, что случилось? – наконец, поинтересовался он.

Прикусив изнутри нижнюю губу, так, что зубы увязли в коже, я отрицательно пошатнула головой.

– Тебе нужна помощь? – он обеспокоенно нахмурил светлые брови.

– Нет. Мне было нужно вынырнуть на какое-то время из мирка, в котором я нахожусь без перерыва.

– Что ж, – мужчина растянул губы в улыбке, но не смог спрятать привкуса ухмылки, – я рад, что ты выплыла именно ко мне.

– Чтобы ты не ухмылялся, расскажу, что сначала я пошла к своей единственной подруге, но оказалось, что её нет в городе.

– Ладно. – Его ухмылка пробилась на лицо ещё ярче. – Не оправдывайся. Пришла и пришла. Это ведь ничего не значит. – Он скрестил руки на груди и шмыгнул носом, как будто замерз.

– Знаешь что? – тяжело вздохнула я. – У тебя не получится ни пристыдить меня, ни смутить. Потому что я не скрываю, что мне больше не к кому пойти.

– Мы с тобой, конечно, не так уж близко знакомы, если не брать в расчет то утро, – он сдвинул губы на одну сторону лица, будто хотел заставить себя замолчать, – но я хорошо уяснил, что смутить тебя не так-то просто.

– Ну, это не так. Тем утром ты видел меня смущённой.

На столе зажужжал его телефон. Мужчина, не глядя, нащупал на экране кнопку и сбросил звонок.

– Ты до сих пор думаешь об этом? – Артур снова увёл губы на одну сторону лица. Мне стало любопытно, кусает ли он их изнутри.

– А должна? – спросила я, стараясь не выдать никаких эмоций на лице.

– Полагаю, да. Потому что даже меня мучила совесть.

– Совесть? – его откровение меня удивило.

– Да. – Он легонько кивнул головой и дёрнул бровями. – Представляешь, ничто человеческое мне не чуждо. Не умею шантажировать людей без угрызения совести.

Опустив задумчивый взгляд на стол, я не меньше пятнадцати раз обвела взглядом каёмочку на блюде.

– Мне снились сны, – наконец, призналась я, подняв взгляд. – Ну, знаешь, эти банальные сны, где вместо твоего лица вдруг оказывается он и смотрит с таким укором, что приходится проснуться.

Артур покачал головой, не сводя с меня проницательного взгляда.

– А мне снилось, что он врывается в кабинет и пускает мне пулю в голову, пока я ещё в тебе. Мой труп падает на тебя, но ты не кричишь и не брезгуешь. Просто скидываешь меня, как что-то, чего не существовало.

Я зажмурилась и спрятала лицо руками. Снова посмотрела на мужчину, когда он спросил:

– Княшич, конечно же, не знает, что ты здесь? – в синих глазах зажёгся азарт.

– Не знает. Буду благодарна, если ты не станешь отправлять ему фото со мной на этот раз.

– Не-е-ет, – протянул Артур, наигранно нахмурившись, – не люблю повторяться. – Он придвинулся ближе к столу, отодвинул в сторону кофе и облокотился на освобожденное пространство. – К тому же, инстинкт самосохранения не позволит мне играться с огнём.

– Не думала, что ты боишься, хотя это разумно.

Мужчина немного подумал, у него на языке явно вертелись назойливые слова, и он решился их произнести:

– Не хочу закончить как те ребята, которые пытались тебя убить.

– Откуда ты знаешь, что с ними стало? – Я нацепила безразличие на лицо. Мысль, что именно Артур эту заварушку и подстроил, ещё не исчезла из моей головы бесследно. Наверное, я себе польстила.

– Увидел в СМИ. Княшич даже не убрал трупы, чтобы другие видели – к чему приводят действия против него. А те ребята, что поджарили его машину, тоже легко не отделались. Один не проснулся после первой брачной ночи, второй угодил под поезд, а третий добровольно сел в камеру на четверть века. Чудеса!

В поисках другой темы я отвернулась к окошку и тут же её нашла, глядя на компанию фотографирующихся азиатов.

– Как дела у твоего турагентства?

– Превосходно, – коротко посмеялся мужчина. – На этой неделе продал несколько горящих путевок, и теперь, в общем-то, могу не работать до самой старости.

– Но, полагаю, ты всё же не уходишь на пенсию? Ты ведь работаешь не из-за денег?

– Верно, – с выразительной улыбкой согласился Артур.

– Тогда объясни мне, в чём же вся прелесть твоей деятельности?

Немного подумав, он тихо произнес:

– В людях. Очень часто вынужденными беженцами становятся те, чей разум не может мыслить в границах закона. Это неординарные личности с мышлением, которое поражает все общепринятые нормы.

– Расскажи, – я слушала его с бессознательной улыбкой, – про кого-нибудь.

– Месяц назад, – воодушевленно начал Артур, – мне довелось помочь дочери полевого врача из Ирана. Она, играясь с приборами отца с раннего детства, к двадцати годам собрала из них