Лукавый взор - Елена Арсеньева

– Тебе надо уходить, – выдохнул с тоской. – Сейчас они будут здесь.

– Уходить надо, это верно, – послышался ее спокойный голос. – Только мы уйдем вместе. Уже немного осталось. Ну!

Раздалось два гулких удара… Араго подхватил камни…

– Отойди! Берегись! – скомандовала Фрази.

Араго едва успел отскочить, как на то место, где он только что стоял, повалились еще камни, и учинился при этом такой грохот, что он едва смог расслышать крик Фрази:

– Скорей вылезай!

Араго не помнил, как ввинтился в окошко, выбрался на землю и вскочил на ноги. Одернул сюртук – и вдруг спохватился, охлопал себя ладонями: пистолет! Верный и надежный малыш «дерринджер»! Он выпал во время тех акробатических упражнений, который только что пришлось совершить для своего спасения.

Он рванулся было обратно к окну, однако чья-то рука схватила его за руку и потянула за собой:

– Бегом! Бегом!

Голос был женский, он принадлежал Фрази, но Араго увидел перед собой какое-то существо в мужской одежде: в бесформенной блузе, мешковатых штанах и мягких сапогах, в небрежно нахлобученной нелепой шляпе…

– Да бегом же! – раздалось новое, почти отчаянное восклицание, и Араго метнулся вперед, махнув рукой на пропажу.

Согнувшись почти до земли, они проскользнули под кустами, потом через пролом в ограде и, перебежав на другую сторону узкого тупика Старого Колодца, подскочили к запертой калитке дома, в котором жила когда-то семья Фрази. Араго слегка сдержал бег, ожидая, что девушка откроет калитку, однако его спасительница упруго подпрыгнула, навалилась на забор, легко перекинула тело во дворик и помчалась к дому по той слегка утоптанной тропе, которую заметил Араго еще в тот вечер, когда отозвался на приглашение прекрасной и коварной графини Заславской… вернее, графини Каньской!

Араго тоже перескочил через ограду. Фрази повернула за дом, однако он услышал за спиной разъяренный рев, становившийся все громче. Обернулся – и успел увидеть фигуры, которые сыпались с крыльца особняка и мчались к воротам.

Итак, побег обнаружен, оплошавшие сторожевые псы спохватились и ринулись в погоню!

Хорош он был бы сейчас, вернувшись за «дерринджером»!

Араго повернул за дом и наддал так, что почти догнал Фрази. Их на миг, но лишь на миг, задержал очередной забор, а потом Араго думал только о том, чтобы не отстать от девушки, которая, словно бы не касаясь земли, уводила его в перекрестье незнакомых проулков.

Араго показалось, что они бегут к площади Бастилии. Вдруг Фрази остановилась, шумно перевела дыхание и свистнула совершенно по-мальчишески – в два пальца. Распахнулись ворота какого-то покосившегося сарая, стоявшего чуть поодаль от дороги, и оттуда стремительно выкатила телега, запряженная, впрочем, как успел заметить опытный взгляд Араго, очень недурным мышастым[134] коньком, который куда лучше смотрелся бы под седлом, а не в дряхлой упряжи.

– Ну что, спасла своего жюля?[135] – насмешливо крикнул какой-то юный оборванец, сидевший на козлах. Голос этот показался Араго знакомым, но вспомнить, чей это голос, не удалось.

Фрази погрозила юнцу кулаком и уселась рядом с ним на козлах, велев Араго лечь на дно телеги и прикрыться мешками.

Наш герой послушно забрался в телегу, находясь все в том же состоянии полного ошеломления, которое как овладело им при первых словах Фрази, так и не проходило до сих пор. К тому же, несмотря на свою очень недурную физическую форму (а наш герой улучал время и хоть раз в неделю, но ходил к мастеру по боксу, фехтовальщику, в тир и наматывал мили в манеже Пеллье на улице Монмартр, где он держал огненно-рыжего очень резвого и быстроногого скакуна по имени Тоннер, иногда выезжая на нем в Булонский лес, давая там волю и Тоннеру, и себе самому), Араго никак не мог восстановить дыхание после бешеного бега, а потому счел за благо промолчать, лишь бы не возражать, пыхтя и задыхаясь.

Он недоверчиво начал приподнимать мешки, выбирая наименее грязный, чтобы им накрыться, потом вспомнил, что его одежда после сражения с камнями и прочих перипетий, перенесенных этим вечером, вряд ли блещет чистотой, и потянул на себя мешки без разбора. В это время послышался хрипловатый, юношески срывающийся голос возницы:

– Эй, мсье, тихо лежи! Мешки чистехонькие, не волнуйся, не замараешь свой аристократический фрак!

И возница задорно запел:

Араго не столь давно слышал эту песенку и этот голос в редакции «Бульвардье»… Да ведь это Базиль! Тот самый гамен, который принес от Лукавого Взора не просто заметку, а письмо для «господина гусара Д.», касающееся графа Поццо ди Борго! Лукавый Взор могла доверить такое важное послание только верному и надежному другу. Это был Базиль. Свое и Араго спасение Фрази могла доверить только верному другу. Это опять Базиль. Значит, Фрази – это и есть Лукавый Взор!

Телега немилосердно подскакивала на мостовой, каждый булыжник Араго чувствовал спиной, но он почти не ощущал боли. Ему было тревожно, почти страшно – но вовсе не оттого, что разъяренные поляки могли перехватить телегу, обыскать ее. Он почти со страхом представлял себе тот момент, когда они с Фрази окажутся лицом к лицу, когда он увидит, кто это – Лукавый Взор!

Он увидит, кто такая Фрази…

Это не Агнес, это не мадам Ревиаль, это, само собой, не Андзя… но кто она?!

– Уж не Стефания же Каньская, в самом деле! – пробормотал Араго, смеясь над собой.

– Стефания Каньская? – услышал он над собой изумленный голос – и обнаружил, что телега стоит неподвижно, мешки, прикрывавшие его, разобраны, а над ним наклоняется бледное женское лицо – вроде бы знакомое, но в то же время чужое. – Как вы об этом проведали?

– Случайно услышал разговор поляков: она супруга графа Каньского. А вам об этом уже известно?

– Узнала недавно и совершенно случайно, как и о приезде этого господина, – бросила Фрази. – Однако об этом мы поговорим потом. А сейчас вставайте, мы приехали.

Араго приподнялся, выбрался из телеги со всей возможной молодцеватостью, отчетливо слыша, как ноют его изрядно ушибленные кости, и от души надеясь, что этого нытья никто, кроме него, не слышит. Однако он мигом забыл о своих костях, обнаружив, что его привезли на улицу Мартир – как раз к тому дому, где находилась редакция «Бульвардье»!