Тьма века сего - Фрэнк Перетти

Дрожащей рукой Бернис взяла авторучку:

– Какой у тебя номер телефона? Он назвал.

– Адрес?

Он пробормотал адрес.

– Ты говорил, что она спрашивала у тебя телефон.

– Да, но я не знаю, зачем. Может быть, у нее не все в Порядке с этим мальчиком.

– Ты дал ей номер телефона?

– Конечно, меня, может быть, легко провести, но телефон я ей дал.

– Тогда она тебе, возможно, позвонит. Кевин пожал плечами.

– Кевин… – Бернис протянула ему свою визитку. – Слушай меня внимательно. Ты меня слышишь? Он посмотрел на нее и утвердительно кивнул.

– Если она тебе позвонит, если она даст о себе знать, скажи ей мое имя и телефон и передай ей, что я хочу с H поговорить. Попроси ее дать свой номер, чтобы я могла позвонить. Можешь ты это для меня сделать?

Вид взял визитную карточку и кивнул:

– Конечно, могу. Бернис допила кока-колу и собралась уходить. Кевин угрюмо взглянул на нее остекленевшими глазами.

– Эй, а что ты делаешь сегодня вечером?

– Позвони мне, если что-нибудь услышишь от Сузан. Потом у нас будет о чем поговорить. Кевин снова поднял глаза:

– Ладно.

Вскоре Бернис была у бензоколонки, поспев как раз вовремя: Маршаллу удалось завести машину. Старый сгорбленный владелец колонки только качал головой, глядя на мотор.

– Ты отлично справился, – кричал ему Маршалл, сидя за рулем.

– Да я ничего не делал, – ответил старик. Высоко в небо над бензоколонкой взвился Натан, присоединяясь к Армуту и убирая в ножны меч.

– Готово, – сказал он.

– А теперь посмотрим, как Капитан и Гило справятся в Нью-Йорке.

«Бьюик» продолжил свой путь, и оба ангела следовали за ним, как бумажные змеи на привязи.

Ханк начал воскресное собрание с чудесной вдохновенной песни, которую Мэри особенно хорошо играла на пианино. У обоих было прекрасное настроение. Несмотря на все признаки приближающегося столкновения, они чувствовали, что Бог, в Своей бесконечной мудрости, подготовил замечательный план восстановления Царства Божьего в Аштоне. Им предстояли большие и маленькие победы, и Ханк знал, что рука Господа ведет их.

Примером Божьего покровительства было то, что сегодня он проводил собрание в совершенно новой церкви, по крайней мере, у него было такое чувство. Многие из прежних противников покинули общину, унеся вместе с собой горечь и недовольство и прихватив целую свору нечистых духов. Альф Бруммель, Гордон Мэйер и Сэм Тэрнер по-прежнему крутились рядом, замышляя месть, но в это утро никого из них не было. Напротив, пастор увидел множество новых, свежих лиц. К чете Форсайтов присоединились их многочисленные друзья и знакомые. Появилось несколько супружеских пар, пришли студенты, тетушка Эдит тоже была здесь, бодрая и энергичная, как всегда готовая к новым сражениям. Находился тут и Джон Колмэн со своей женой Патти. Джон не мог сдержать радостной, довольной улыбки.

Из остальных присутствующих Ханк знал только одного. Возле Анди и Джун с несколько глуповатым видом сидел Рон вместе со своей подружкой – маленькой, сильно накрашенной второкурсницей университета. При виде четы Форсайтов, входящих в зал вместе с сыном, Ханк с трудом подавил охватившее его волнение. Это было чудо, великая милость живого Бога. Ему захотелось крикнуть «Аллилуйя!», но он боялся смутить новичков. Благоразумнее было проявить такт и промолчать.

После окончания первой песни Ханк решил, что настал удобный момент поговорить о сложившейся ситуации.

– Да, – начал он, – я не знаю, как мне вас называть: посетители или переселенцы, или еще как-нибудь.

Все рассмеялись, переглядываясь между собой. Ханк продолжал:

– Может быть, мы отвлечемся на минуту и представимся друг другу? Полагаю, что вы меня все знаете? Меня зовут Ханк Буш. Я – пастор, а это прекрасное создание за пианино – моя жена Мэри.

Мэри быстро поднялась, мягко улыбнулась и села на место.

– Может быть, каждый представится и немного расскажет о себе?

Итак, состоялось первое собрание Уцелевших, на виду у всех ангелов и демонов. Криони и Трискал находились на своих постах возле Ханка и Мэри, в, то время как Сигна и его свита, к этому времени выросшая до десяти воинов, образовали живую цепь вокруг церкви.

Люциус, как всегда, затеял перебранку с Сигной, стараясь попасть внутрь церкви. Но он прекрасно понимал, что не стоит заходить слишком далеко: накануне дела Ханка Буша были из рук вон плохи, но сейчас в церкви было полно молящихся святых. Пока перевес явно был на стороне Небесного воинства. В конце концов Люциус приказал своей своре оставаться на улице и постараться получше подслушать и подсмотреть, что будет происходить в церкви.

Внутрь удалось проникнуть только демонам, привязанным к своим подопечным, и теперь они сидели там и сям, с удивлением наблюдая за ужасными для них переменами. Сцион стоял у входа, как волчица, охраняющая свой выводок. Сэт старался держаться поближе к Форсайтам и их многочисленным друзьям.

Сегодня в церкви чувствовался особый прилив сил, особенно тогда, когда новички вставали, чтобы представиться. Ханку казалось, что он присутствует на перекличке в необычной армии.

– Ральф Метцер, второкурсник Вайтмор-колледжа.

– Джуди Кэмп, второкурсница.

– Грег и Эва Смит, друзья Форсайтов.

– Билл и Бэтти Джонс, мы держим молочную лавку на Восьмой улице…

– Майк Стюарт, я живу у Джонсов и работаю на фабрике.

– Кэл и Джинжер Бартон. Мы недавно переехали в Аштон.

– Сесиль и Мириам Купер, мы так рады видеть вас всех здесь…

– Бен Сквайр, это я развожу вам почту, если вы живете в западной части города…

– Том Харрис, а это моя жена Мабел. Добро пожаловать славить Господа вместе с нами!

– Клиф Нил, я работаю на бензозаправочной станции.

– Грег и Нэнси Дженнинг, я преподаю, а моя жена – секретарь-машинистка.

– Анди Форсайт. Слава нашему Господу!

– Джун Форсайт. Слава и аминь! Рон поднялся и, засунув руки в карманы и глядя в пол, заговорил:

– Я… меня зовут Рон Форсайт, а это – Цинтия, и… я встретился с пастором в «Гроте» и… – голос юноши сорвался. – Я только хочу поблагодарить вас всех за то, что вы переживали и молились обо мне. Он замолчал, не решаясь поднять глаза, наполненные слезами.

Джун встала рядом и добавила, обращаясь к сидящим в зале:

– Рон хочет, чтобы вы знали: вчера вечером он и Цинтия отдали свои сердца Господу Иисусу.