Выдох - Тед Чан

Я ответила, что не знаю. Поблагодарила продавца за помощь и пообещала написать, как только установлю источник пожертвованных Осборном реликвий. Я предположила, что, дабы избежать сложностей, следует приостановить их продажу, пока продавец не получит известий от меня, и он согласился.

Теперь признаюсь, что дальше я солгала. Прости меня, Господи, но я не смогла придумать другого способа встретиться с этим мистером Осборном, если он действительно виновен в краже. Я отправила ему электротелеграмму от имени мистера Даля, в которой говорилось, что я считаю пожертвованные им реликвии крадеными и немедленно высылаю их обратно. Я также приготовила адресованную мистеру Осборну посылку, чтобы отправить ее поездом в Сан-Франциско. Я поменяла билеты на самолет, чтобы не лететь в Аризону завтра, а поехать на одном поезде с посылкой. Когда я окажусь в Сан-Франциско, мне останется только наблюдать за почтовым отделением и расспросить того, кто заберет посылку. Если он не сможет объяснить, откуда взял реликвии, я сдам его властям. Затем я на поезде отправлюсь на юг в Лос-Анджелес, а там договорюсь о транспорте на раскопки в Аризону.

Я знаю, что все это очень странно. Если бы мистер Осборн оставил свой адрес проживания, я могла бы просто постучать к нему в дверь. Тот факт, что он воспользовался абонентским ящиком, не только затрудняет личную встречу с ним, но и заставляет предположить, что у него есть повод скрываться. Надеюсь, я не делаю скоропалительных выводов.

Наставь меня на правильный путь, Господи. Я понимаю, что мое желание найти ответы, столь необходимое в научных исследованиях, не всегда уместно за их рамками. Помоги мне понять, когда следует продолжить поиски, а когда лучше не обращать внимания на сомнения. Позволь мне всегда быть пытливой, но не подозрительной.

Аминь.

* * *

Господи, я стою пред Тобой и, оглядываясь на этот день, прошу пролить свет Твой в сердце мое, чтобы я отчетливей видела милость Твою во всем случившемся.

Как я и опасалась, реликвии из сувенирного киоска действительно были украдены. Но я не хочу сосредотачиваться лишь на этом; сегодня у меня было много причин подумать о Тебе, и я не должна о них забывать.

Мой первый день в Сан-Франциско начался хорошо; спасибо Тебе за добрый ночной сон в гостиничной постели. Дни – а точнее, ночи, – проведенные в поезде, взяли свое. Я всегда плохо сплю в поездах, и это наименее любимый мной способ путешествовать. Я бы лучше пересекла пустыню на автомобиле и ночевала под звездным небом.

Сан-Франциско – город, где никто не может забыть о Твоем присутствии, Господи. Стоило мне выйти из отеля, как у меня попросили пожертвование на Йосеметский собор. Очевидно, сборщики стоят перед каждым отелем и высматривают приезжих, поскольку местные жители давно утратили восприимчивость к подобным просьбам. Денег я не дала, но восхитилась рисунками на двойных рекламных щитах рядом со сборщиком. Они изображали, как будет выглядеть построенный собор. Меня особенно впечатлила главная галерея, озаренная закатным солнцем. Я прочла, что высота этой галереи от пола до потолка будет составлять тысячу футов, и рисунок отлично передавал масштаб.

Никто не станет отрицать, Господи, что Ты сотворил потрясающе красивые ландшафты на поверхности Земли. Мне посчастливилось побывать на трех континентах, и я видела меловые скалы, каньоны из песчаника, базальтовые столбы – потрясающее зрелище. Но любоваться ими мне мешает понимание того, что все это – лишь декоративный фасад; быть может, мой научный склад ума заставляет меня стремиться заглянуть глубже. Большее почтение у меня вызывает гранит, лежащий прямо под всеми этими красотами, каменный океан, из которого в действительности состоит Земля. И при виде мест, где гранит выходит на поверхность, где видна истинная сущность Земли, я чувствую более глубокую связь с твоими творениями.

Йосеметская долина – одно из таких мест, и я хотела бы побывать там столетие назад, когда она была девственной и нетронутой. Я видела фотограммы скальных образований, прежде чем их начали выдалбливать, и они были прекрасны. Я не критикую решение митрополии. А может, критикую. Прости меня, Господи. Я знаю, что Йосеметский собор будет внушать благоговение, когда его построят, и, надеюсь, это произойдет на моей памяти. Без сомнения, он приблизит к Тебе множество людей. Просто я считаю, что вид самого гранитного пика справился бы с этой задачей ничуть не хуже.

Следует ли мне задаваться вопросом, является ли строительство соборов сейчас, когда мы приближаемся к двадцать первому веку, лучшим вложением для бесчисленных миллионов долларов и усилий нескольких поколений людей? Согласна, что проект, длящийся дольше человеческой жизни, дарит своим участникам вдохновение, которое выходит за пределы мирского. Я даже понимаю мотивы высекания собора из материала самой Земли, дабы оставить свидетельство и людской, и божественной архитектуры. Но для меня наука является истинным современным собором, храмом знания столь же величественным, сколь и любое строение из камня. Она выполняет все предназначения Йосеметского собора и не только, и мне хотелось бы, чтобы люди больше ценили это.

Быть может, я просто завидую умению церкви собирать деньги; прости меня за это, Господи. Они пытаются восславить Тебя, Господи, точно так же, как и мы, научное сообщество, и потому я не могу слишком рьяно спорить с ними. Наша общность важнее наших различий.

Я отправилась к почтовому отделению, где забирал свою почту Мартин Осборн, и села на скамью на автобусной остановке через улицу. Я заклеила посылку цветной лентой, чтобы без труда узнать ее, когда получатель выйдет из отделения, а потому ждала и наблюдала. Я чувствовала себя крайне неловко: люди приходили и уезжали на автобусах, а я продолжала сидеть. Миновал час, затем другой, и я несколько раз успела подумать, не подошла ли к этому вопросу с неверной стороны. Я больше привычна к охоте за костями, а не за живой добычей, Господи; я очень мало знаю про выслеживание и маскировку.

Наконец я увидела свою посылку. Я едва не упустила ее, потому что высматривала мужчину, но с ней вышла молодая женщина. Она поставила коробку на тротуар, чтобы поймать такси. Девушке было не больше восемнадцати – слишком молода, чтобы работать в музее. Поначалу я приняла ее за сообщницу Мартина Осборна, которую тот втянул в свои преступные схемы, но потом осознала, что проявляю такой же шовинизм, как мужчины, чьи предрассудки постоянно меня раздражают.

Я подошла к ней и спросила, не она ли «Мартин Осборн». После долгой паузы девушка смирилась с тем, что ее поймали, и сказала:

– Да. Это вы отправили телеграмму?

Я ответила утвердительно. Я готовилась обстреливать страстными обвинениями бандита, которого ожидала встретить, но, столкнувшись с молодой девушкой, не знала, что делать дальше. Я представилась, а она сказала, что ее зовут Вильгельмина Маккаллоу. Фамилия была мне знакома, и, охваченная внезапным подозрением, я спросила, не родственница ли она Натану Маккаллоу.

– Он мой отец, – ответила девушка.

Это все прояснило; она была дочерью директора Музея натурфилософии Университета Верхней Калифорнии в Окленде. Никто из персонала не удивился бы присутствию директорской дочери в хранилищах.