Доказательство виновности - Чарлз Тодд

С таким доводом спорить не приходилось. Ратлидж подумал: если мисс Френч вызовут в суд свидетельницей, судья отнесется к ее словам всерьез.

— А я все гадала, почему от Мэтью нет вестей. Так странно, так на него не похоже! Он… всегда был таким заботливым и внимательным. А оказывается, Гудинг нарочно хранил дату его прибытия в тайне, потому что хотел лично встретить его в порту. Странно, как все вышло. По-моему, отец надеялся, что я выйду замуж за Мэтью, но он полюбил на Мадейре местную девушку. Может быть, если бы отец разрешил мне съездить в Фуншал, у меня тоже появилась бы надежда. Как недальновидно, правда? Что послужит ему хорошим уроком.

Обличительная речь закончилась. Ратлиджу показалось, что Агнес Френч вот-вот расплачется, но ей удалось подавить слезы. Она отрывисто продолжала:

— Но вы проделали такой путь не для того, чтобы выслушивать мои жалобы.

— Не помните ли вы одно давнее происшествие? Вы тогда были еще девочкой. Много лет назад к вам в дом вломился человек и набросился на ваших деда и отца… Он поднял такой шум, что пришлось вызвать констебля, чтобы связать его.

— Это правда? Кто вам рассказал? Гудинг?

— Не знаю, известно ли об этом происшествии Гудингу. Скорее всего, ваш дед распорядился, чтобы о нем не знал никто, кроме членов семьи.

— Как странно! Луису в детстве часто снился один и тот же страшный сон: по его словам, он видел папу в окровавленной рубашке. Было лето, еще не совсем стемнело, хотя час был поздний. Папа стоял внизу, под окном детской, разговаривал с доктором и констеблем, и Луису показалось, что они собираются его увезти. Они все подталкивали его к двуколке доктора, а папа отказывался с ними ехать. На следующее утро в доме появился мистер Макфарланд, наставник Майкла. Познакомиться с нами его привела мама, а не папа, и Луис испугался, что с папой что-то случилось. Он заплакал и спросил, где папа. Мама велела ему не хныкать и обещала, что он увидит папу за чаем. После того как она спустилась вниз, Луис спросил мистера Макфарланда, не потому ли тот приехал, что папа умер. Мистер Макфарланд очень удивился. Он сказал Луису, что беседовал с папой за завтраком. Но мы не видели его до следующего дня, до чая. Луис в ту ночь и еще несколько ночей отказывался ложиться спать. Боялся, что снова увидит тот страшный сон. Я помню, потому что он все сидел в детской и мне тоже не давал спать. Больше такого не повторялось. Так, значит, это был не сон? Но кто к нам приходил? Кто-то из наших знакомых?

— Он… скажем, имеет отношение к виноделию и родом из Фуншала.

— Но ведь все было очень давно? Насколько мне известно, больше о том происшествии никогда не говорили. Даже если в Фуншале возникли какие-то затруднения. Уверена, что Мэтью все известно — точнее, он знал бы, если бы такие трудности возникли снова. — Агнес Френч снова заговорила о том, что ее беспокоило. — Я получила записку от мисс Таунсенд. Она спрашивает, нет ли у меня вестей от Луиса. Именно мне пришлось сообщить ей, что Луис, скорее всего, умер и что по обвинению в убийстве арестовали Гудинга. Если она в самом деле любила моего брата, ей следовало приехать, а не писать мне письмо. Объясняться на бумаге очень неприлично!

— А с мисс Уитмен вы больше не разговаривали? — спросил Ратлидж.

— Нет, и не собираюсь.

— Гудинг много лет прослужил старшим клерком в лондонском отделении вашей фирмы. Неужели он решил пожертвовать всем только потому, что ваш брат предпочел его внучке мисс Таунсенд?

— Он души не чает в Валери. Обожает ее. Ее обожали и все остальные… Даже мой отец.

Ратлиджу не в первый раз пришла в голову мысль: а если Луиса Френча убила его сестра Агнес, а потом подстроила все так, чтобы вину возложили на Гудинга и Валери Уитмен? В конце концов, забытый в машине платок явно указывал на женский след. Кому-то очень хотелось бросить тень на мисс Уитмен.

Тщательно все обдумав, Ратлидж пришел к выводу: горничная мисс Френч наверняка заметила бы, что ее хозяйка отсутствует продолжительное время. А кроме нее, в доме постоянно живут кухарка, несколько горничных… нет, невозможно!

— Давно ли ваша горничная служит у вас? — спросил он вслух.

— С тех пор, как мне исполнилось десять лет. Ей тогда было восемнадцать, и мама решила: мне пойдет только на пользу, если кто-нибудь будет присматривать за мной. Наверное, ей казалось, что Нэн не даст мне сбиться с пути. Но мы с ней скоро крепко сдружились.

А близкие друзья охотно солгут друг ради друга. Скроют не только детские шалости, но и убийство? Хэмиш сказал: «А может, она и отца с матерью убила? Ведь она ухаживала за ними и вполне могла от них избавиться, когда они стали доставлять ей слишком много хлопот».

Ратлидж подумал: Агнес Френч такая закоренелая эгоистка, что возможно все. Братья не сомневались, что она позаботится о больных родителях. Конечно, врач на вскрытии заметил бы что-то необычное. И потом, родители Агнес умерли очень давно. Его предположения невозможно ни подтвердить, ни опровергнуть.

И все же… интересное предположение. Он решил рискнуть.

— Вы ухаживали за родителями перед их кончиной. Должно быть, вам пришлось очень тяжело.

— Да. Отец мог бы себе позволить самый лучший профессиональный уход. Но он не хотел, как он говорил, выбрасывать деньги на ветер. Это он велел мне стать маминой сиделкой. Тогда мне в самом деле пришлось очень трудно. Маму нельзя было назвать хорошей, послушной пациенткой. Но забота о матери была моим долгом, и я выполняла его.

— А потом все повторилось — с ним самим.

— О да. Майкл и Луис посоветовались и решили, что так будет лучше всего. Я никогда не была особенно близка с отцом. И иногда мне бывало даже приятно сознавать, что он во всем зависит от меня.

Агнес Френч, похоже, никогда не скрывала своих чувств. Ратлидж невольно подумал: была бы она так же откровенна, если бы в самом деле убила родителей?

Ратлидж ничего не знал наверняка. Мисс Френч твердо знала одно: ее несправедливо затирали всю жизнь. Горечь и обида настолько заслоняли все остальное, что она, наверное, даже не понимала, в какой капкан загоняет себя, столь откровенно рассказывая о своем отношении к покойным родителям.

Вскоре после этого Ратлидж ушел. Он так и не приблизился к ответу, который удовлетворил бы его. Он получил лишь еще одно, пусть и косвенное, доказательство того, что Афонсо Диас побывал в доме Френчей.

На душе у него было тяжело. Он понимал: навестив вначале мисс Френч, он лишь тянул время. Ему очень не хотелось ехать к Валери Уитмен.

По пути к ее дому он пытался придумать, что ей сказать. Какие подобрать слова, способные помочь мисс Уитмен пережить темные времена. Что может быть хуже? Ее деда обвиняют в двойном убийстве. Ее собственное положение весьма шатко.

Подходя к ее двери, он вынужден был признаться самому себе, что не знает, как начать с ней разговор.

Валери чуть приоткрыла дверь. Ратлидж сразу понял, какими тяжелыми выдались для нее последние дни. Под глазами темнели круги, да и сами глаза заметно потускнели. Она плохо спит, что неудивительно.