Доказательство виновности - Чарлз Тодд

Ратлидж забрал обе фотографии и положил в карман.

Полуобернувшись и глядя на висящие за стойкой часы, он сказал:

— Я забыл очки в Скотленд-Ярде. Вы не скажете, который час? Я не имею права опаздывать, а мне еще искать другого свидетеля.

Харден посмотрел на часы и прищурился:

— Сейчас почти половина.

Ратлидж поблагодарил его и встал. Харден в ответ лишь кивнул и принялся наливать себе очередную чашку чая.

Ратлидж пошел к выходу.

Он понял, что у Хардена сильная близорукость. На часах было вовсе не «половина», а почти пять. И если он не видит часы, которые находятся от него в пяти футах, не дальше, едва ли он мог узнать в лицо женщину, стоящую у вагона, тем более женщину за ее спиной. Кроме того, Валери Уитмен ростом была не выше пяти футов шести дюймов; она не поправилась и на полстоуна; и блондинкой ее уж точно нельзя было назвать.

Он почти добрался до выхода, как вдруг дверь столовой распахнулась, вошел дюжий человек в комбинезоне и крикнул:

— Харден! Пора!

Харден обернулся на голос и спросил:

— Точно?

Но его напарник в комбинезоне уже ушел. Харден одним глотком допил чай и встал.

Ратлидж вышел и стал его ждать. Стоя футах в пяти от двери, он дождался, когда Харден вышел, и сказал, подражая голосу и выговору дюжего:

— Счастливого пути, приятель!

Харден кивнул:

— Спасибочки, Сэм! — Нахлобучивая на ходу фуражку, он заспешил к поездам.

Ратлидж смотрел ему вслед. Впервые за много дней в его душе проснулась надежда.

Он вернулся на работу, положил фото Валери Уитмен в папку на столе Филдинга, вошел к себе в кабинет и положил в ящик стола снимок сестры.

Именно тогда в его дверь во второй раз постучалась удача.

В дверь просунулась голова его коллеги, инспектора Биллингса.

— Тебя охота интересует? — спросил он.

— На какую дичь?

— На удачу.

— Входи и садись.

Биллингс сел и вытянул длинные ноги.

— Я случайно слышал, как Гибсон рассказывал, что главный констебль Гемпшира очень недоволен. Ему, мол, пришлось разослать почти весь личный состав на поиски трупа, хотя у них и своей работы хватает.

— Да, нам там не повезло.

— Когда я спросил нашего славного сержанта, кого хотели найти на гемпширских пустошах, он рассказал о человеке, которого каким-то образом вывели с «Медеи», а потом убили. Я ничего не слыхал о вашем пропавшем без вести, так как сам долго был в отъезде по своим делам. Тут вот что странно. Когда я спросил, когда пропал ваш путешественник, меня поразила дата. Именно в тот день, пока я искал другого, я узнал кое-что неожиданное. Тебе интересно?

— Смотря что ты узнал.

— Я поехал на южное побережье. Уговорился встретиться в одном пабе со своим информатором. Вдруг в паб вошел один из местных и спросил, не знает ли хозяин, где местный констебль. Рыбаки увидели труп, который выбросило на берег у Дандженесского маяка. Я пошел взглянуть, боясь, что в беду попал человек, которого я ждал. Конечно, грешно радоваться в таком случае, но труп оказался совершенно незнакомым. Взглянув на него, я вернулся в паб и встретился со своим информатором.

— Как выглядел тот труп?

— Он недолго пробыл в воде. Никаких опознавательных знаков. Я ничего особенного не запомнил. Одет прилично, руки холеные. Ростом пониже тебя, и волосы светлее. Волевой подбородок… — Биллингс пожал плечами. — Я не стал ждать тамошнего констебля, потому что у меня были свои важные дела.

Ратлидж вполне понимал коллегу.

— Ну а позже ты не вернулся на место происшествия? Не поговорил с констеблем?

— Никто из местных его не опознал. Тамошние полицейские решили, что он покончил с собой, и похоронили его.

— Почему покончил с собой?

— Он утонул. Правда, на плече у него был шрам, оставленный еще при жизни, но, возможно, он поранился о поручни на корабле. Они разослали приметы утопленника во все места, где причаливают спортивные яхты и прогулочные катера, но там никто не пропал. Думаю, что до Портсмута они в своих поисках не дошли.

— В самом деле, Портсмут довольно далеко оттуда… — заметил Ратлидж.

— Ну да, называй как хочешь. Но если ты ищешь человека, который находился на борту корабля, а после захода в порт бесследно исчез, вот тебе подсказка: может быть, его уже не было на борту, когда корабль причалил.

А ведь это мысль!

— Пока не знаю, пригодится ли мне то, что ты рассказал. Очень может быть, что и пригодится. Спасибо!

Биллингс встал.

— Да я и сам ничего толком не знаю. А сейчас меня посылают в Стаффордшир. Тамошние коллеги зашли в тупик. В очередной раз…

— А я пока поразмыслю над тем, что ты рассказал.

— Отлично!

И Биллингс ушел, захлопнув за собой дверь.

Ратлидж принялся обдумывать то, что он только что услышал. Все считают, что Мэтью Трейнора убил Гудинг, а труп закопал где-то в окрестностях Лондона.

Хэмиш напомнил: «В последний раз Трейнора видели живым на палубе; он наблюдал за приближением родного берега».

«Все зависит от того, насколько близко от берега была тогда «Медея». И еще от прилива. Если Трейнора столкнули за борт и он всплыл на поверхность, он, скорее всего, поплыл, рассчитывая добраться до суши. Но в конце концов устал… или ему ноги свело судорогой».

Ратлидж вскочил и побежал за Биллингсом. Догнать его удалось у самого выхода.

— Ты что-нибудь забыл? — спросил Биллингс, обернувшись.

— Да. Во-первых, был ли твой утопленник обут? Во-вторых… было ли на нем пальто?

— Нет — на оба твоих вопроса. Ты прав, по пальто человека легче опознать. А может быть… — Биллингс бросил на Ратлиджа задумчивый и одобрительный взгляд. — Может быть, он пытался спастись вплавь.

Ратлидж улыбнулся:

— Я бы точно попробовал, окажись я на его месте.

— И я тоже, — кивнул Биллингс и зашагал дальше.

Ратлидж, довольный, вернулся к себе в кабинет.

До конца дня Ратлидж был очень занят. Он дописывал отчеты по трем делам, которые предстояло передать в суд. Но его мысли лишь наполовину были посвящены тому, чем он занимался; в голове роились всевозможные предположения.

И Хэмиш не дремал; он выдвигал аргументы за и против, и от спора с ним Ратлидж никак не мог уклониться.

С работы он вышел почти в восемь вечера. Дни становились короче, чувствовалось приближение осени. На фронте Ратлидж терпеть не мог длинные дни, когда стояло настоящее пекло. От жары усиливалась удушающая вонь, которая словно прилипала к тебе навсегда, впитывалась через кожу. Жара, духота, от каски мозг будто плавится. Хочется пить, но воды вечно не хватает — любой воды, а не чистой и свежей. Приходится совершать вылазки на ничейную землю. О том, чтобы помыться, нечего и мечтать; бриться необходимо только для того, чтобы налез противогаз. Даже новая форма пачкается до того, как успеешь насладиться чистотой. И думаешь о том, что дождь в таких условиях еще хуже. После дождя от земли поднимался туман, которым так легко замаскировать газовую атаку… Правда, Ратлидж не думал, что зимой в окопах лучше: голова под каской промерзает насквозь, ремешок режет обветренный подбородок, обмороженные пальцы застывают на спусковом крючке револьвера…