Московский Джокер - Александр Морозов

Алекс вспомнил, как Герб быстро уловил игровой стиль его последнего телефонного разговора. Уловил и развил, тут же склеив вполне правдоподобную байку об обстоятельствах своего знакомства с Чарльзом Хартом. Вероятно, он безошибочно почувствовал, что разговор ведется в присутствии его заместителя. Гербу и его оценкам можно, пожалуй, доверять. А Герб всегда очень неплохо отзывается о Харте. Собственно говоря, именно исходя из этого Алекс и отправил раненого Симонова к нему на квартиру.

А что же в сумме? Какое-то все-таки смазанное впечатление оставляют эти американцы. Эта парочка честнейших шпионов, которые так законспирировались, что, похоже, и сами запутались в собственных петлях и ложных следах.

Но происходящее – не абсурд. В театре абсурда только говорят, а здесь убивают. Причем самым натуральным образом. То есть, так, как, согласно армейским уставам, должен быть выполнен любой приказ командира: быстро, точно и в срок.

Катрин очнулась от легкого, молодого и здорового забытья и обнаружила, что Платоша посапывает, расположившись между ее мощных раскинутых ног, запрокинув голову на ее роскошное, удобное во многих отношениях лоно. Нет, последнюю преграду из тончайших, к тому же невероятно растянутых под напором плоти, трусиков он так и не преодолел. Джентльмен, на таких и не обижаются. Однако жене Озеркова, которая могла появиться в любой момент, этого всего не объяснишь.

Ей даже и понравилось именно так проводить время с мужчиной, тем более таким милым, как этот ее Арчибальдик. Но всему приятному или, говоря понятнее, всему клевому приходит конец. Катерина знала об этом законе подлянки и, может быть, еще и поэтому нередко проявляла изумляющие посторонних хладнокровие и выдержку. Ну, то есть, в самых понтовых переделках. А это было другое: она не держалась за эти понты и вообще, кажется, ни за что не держалась, кроме того, о чем не уточняют.

Ладно, проехали. Если она захочет, то не будет у Платона ни этой жены, ни этого дома. Все он позабудет и все поменяет. Вот только нужен ли тогда будет ей и сам Озерков? Весьма сомнительно.

Она знала, что клевыми могут быть только фрагменты, а склеивать их – дело ненадежное.

Но кончился ли уже этот фрагмент?

– Вставай, – она осторожно взяла его голову в руки и приподняла со своего лона.

Катрин подалась немного вверх, оставляя кавалера внизу, сначала между бедер, потом между коленей и, наконец, между лодыжек.

На кухне она быстро сварила кофе на две чашки и из недопитых бутылок налила в невысокие граненые стаканчики два по сто. Вернулась в спальню и растолкала, то есть окончательно вырвала из сна так называемого свежего клиента.

Платон с благодарностью принял из рук юной служительницы разврата кофе и водку, принял то и другое на грудь и захорошел.

Катрин лишний раз отметила про себя, насколько примитивны рефлексы мужчин, просто биокуклы какие-то. Она, впрочем, к ним и относилась, как к большим куклам: раздевала и одевала, укладывала в постель и поднимала после короткого забытья, поила из рюмочек да стаканчиков. Игралась с этими куклами, как с разумными существами, знала, что этим несовершенным моделям такое отношение приятно.

Платон, оклемавшись, разумеется, потянулся к ее запретной области, на которую уже была накинута юбка.

– Мальчик сдал не ту колоду, – она легко отвела его жадные, приятно осмелевшие руки.

– Поедем на дачу, там сейчас рай земной, – неожиданно и для самого себя предложил Платон.

– А рабочий день? – жеманно растягивая слова, зная, что получается это у нее просто обалденно, произнесла Катрин, желая немного поиграть с этой бестолковой, но не лишенной несколько идиотического шарма куклой Арчибальдихой-Платошей.

– Это дача отца, по Минскому шоссе всего минут двадцать. Я тебя с ним познакомлю, скажем, что ты потеряла деньги на обратную дорогу, он и подкинет.

– Он что у тебя, дурак?

– С чего это ты взяла? Как раз наоборот. Это тот самый Озерков, поняла?

– Не поняла. Какой еще тот самый?

– Ну ты даешь, старушка. Озеркова не знаешь? Кто у нас главный по ракетам?

– Батя, что ль, твой?

– Ну? Он и есть.

– Не знаю, что он у тебя с ракетами там делает, но то, что меня, как только увидит, схватит и потащит в постель, это я тебе гарантирую. Потом, разумеется, может быть, и денежек подкинет. На обратную дорогу, как ты говоришь. Но это, опять-таки, мне. А ты вернешься в город пешком. Причем сделаешь это сразу, как только доведешь меня до калитки своей дачи.

– Как это так? Я как раз предполагаю провести с тобой целый день за городом.

– Еще раз объясняю для очень умных: увидев, кого ты привел, Озерков-старший тут же втащит меня на участок и захлопнет калитку перед твоим носом.

– Ты его не знаешь. Он очень серьезный и все время думает о космической связи и о благе народа.

– А ты о чем подумал, когда меня увидел?

– Ни о чем. Просто мне стало веселей. Несмотря на чудовищный перепой.

– Ну вот, и папане твоему станет веселее. И, кстати говоря, космической связи это никак не повредит.

– Поедем, Катя, – простым тоном хорошо выспавшегося ребенка попросил Платон, на этот раз не похотливым, а несколько отеческим движением привлекая ее к себе. – А то, ты сейчас меня оставишь, а тут жена на пороге, и понеслась… Видишь, сколько я выпил? – Платон показал на батарею на кухонном полу. – Так что все будет в моем мозгу записано горящими цифрами. Поедем, спасение ты мое. А отец у меня – интересный мужик, сама увидишь. Ты таких еще и не знаешь.

– Ладно, поедем. Сегодня в нашей фирме выходной. Но с кем?

– Что значит – с кем? Я и ты. Словим сейчас тачку и через сорок минут мы на даче.

– Нет. Нужна охрана.

– Ты что? Что с тобой?

– У тебя папаня, ну и у меня… не ручка от музыки. Ты, кстати, знаешь, кто мой отец?

– Откуда, Екатерина?

– А мой отец, между прочим, Круглый.

– Ну и что?

– Нет, ну ты и темнота. Ты хоть понимаешь, кто он такой? Да он по всему центру держит вот этот бизнес… к которому ты обратился.

– По всему центру? Значит, он у тебя крупный гангстер?

– Да уж не мелкий. А насчет гангстера, это у тебя устаревшие представления. Он ни в кого не стреляет, и за ним никто не гонится.

– Стоп, Катрин. Джаст э момэнт. Разумеется, твой отец не гангстер, а крупный организатор, как раньше, например, про партийцев в некрологах писали. Крупный менеджер, да?

– Бери выше. Ну ладно уж, все сразу не объяснишь.

– Беру выше, – и он попробовал продвинуть свою руку выше ее колена, но был отвергнут.

– В этом случае, – холодно заметила Катрин, – берут еще выше. Но не сейчас. Так о чем ты?