Стеклянный ключ - Виктория Угрюмова

— Надо будет тебя оставить в отделе, — задумчиво молвил растроганный капитан. — Талантливый ты парень, на лету сечешь.

Теперь он был в состоянии выслушать даже самый подробный отчет.

— Эта наша Зглиницкая или ведьма, или того похуже, — подытожил Артем, доложив все, что ему удалось подслушать и подсмотреть.

— Что может быть хуже ведьмы? — полюбопытствовал Сахалтуев.

— Еще не знаю. Но может.

— Интересно, что на это скажет Николай. Особенно про страшного и таинственного преследователя, который угрожает нашей красавице.

— Я б на его месте поостерегся, — сказал Артем, имея в виду вовсе не майора, но преследователя.

* * *

Если бы Марина внимательнее относилась к своему собеседнику, то она бы наверняка заметила, что Вадим напряжен и раздосадован: ему явно претит играть роль сочувствующего дядюшки, но положение обязывает.

Они сидели в его машине, недалеко от дома, и обсуждали сложившуюся ситуацию.

— Мариночка, детка, — успокаивал девушку спутник, — ну что вы, право, так расстроились? Ни один мужчина на свете этого не стоит. Мы все тупые, нас в каменном веке по головам знаете сколько дубинками лупили? И вот вам результат. А вы из-за этого так убиваетесь.

Марина против воли начала хихикать сквозь слезы. Но горестные мысли снова взяли верх. В горе своем она была совершенно искренна. Девушка пребывала в отчаянии, оттого что теряла Андрея, и поэтому металась, готовая поверить кому угодно и совершить любую глупость. Тут все сошлось одно к одному: и любовь — нелепая, глупая, эгоистичная, но все же любовь к Трояновскому; и чувство ущемленного самолюбия — Марина никак не могла взять в толк, что ее любимый нашел во взрослой женщине, старше его, не такой юной, свежей и хорошенькой, как она; и страх остаться у разбитого корыта — без денег, без квартиры, без привычной уже безбедной, обеспеченной жизни; и злость на ту, кто эти несчастья принес.

— Но он же к ней уходит, я вижу. Нет — я чувствую. Он утекает, как вода сквозь пальцы. Раньше он просто бывал отчужденным, но я-то, дура, была свято уверена, что это просто характер такой, сдержанный. Ну, говорят, бывают люди с недоразвитыми эмоциями, ну не умеют. Я вот рисовать не умею, а он — любить, так чтобы все на свете забыть. Я и не волновалась. Даже радовалась, — говорила она, перемежая отрывистые фразы судорожными всхлипами.

— Отчего же радовались? — искренне удивился Вадим, протягивая ей платок.

— Ну, другой и ударить может, когда выпьет. Или приревновать и скандал закатить. Вон у подружки моей хахаль все платья порезал. Потом, правда, новые купил и прощения просил, но все-таки страшно. Она рассказывала, он за ней с ножницами гонялся. Да и я такого навидалась, что лучше не рассказывать. А Андрей такой спокойный, все время себя в руках держит. — Марина внезапно улыбнулась своим воспоминаниям и сделалась в этот миг похожей на маленькую девочку. — Бабушка говорила, знаете как?

Вадим недоуменно пожал плечами. В конце концов ему даже стало немного жалко эту глупышку, которая сделала все, чтобы потерять своего жениха, а теперь так переживает.

— Как же ваша бабушка говорила?

Марина произнесла старушечьим наставительным голосом:

— Не куриет, не пиет, не ругаитси. Деньгу приносит.

Вадим искренне рассмеялся:

— Ох, простите! Так у вас смешно вышло.

— Смешно, — согласилась девушка. — Я сама смеялась, а потом поняла, что бабушка-то по большому счету была права, потому что мужиков таких, чтобы не куриел и не пиел, раз-два — и обчелся. Ой! Простите, что я вам все это говорю. Я сейчас как сумасшедшая — даже фонарному столбу готова жаловаться.

— Ну, я-то получше фонарного столба буду? — хмыкнул мужчина.

— Ой! Извините. Я же говорила, у меня сегодня голова какая-то дурная.

— Ничего-ничего, — успокоил ее Вадим. — Вы рассказывайте, Мариночка, рассказывайте.

— А что говорить? Кое-как вот прожили, не жаловалась. Он меня и обеспечивал, и наряжал, и водил часто по театрам, и вообще отношения были нормальные. И тут вдруг жизнь стала рушиться! Он эту… встретил, и понеслось. И оказалось, что он и смеяться умеет, и глаза у него могут быть такие… Ну почему не я? Почему она? Вы понимаете меня? Вы же тоже мужчина, вы должны знать!

— Наверное, да, — заговорил Вадим, осторожно подбирая слова. — Каждый из нас переживал в жизни нечто подобное. Я старше вас и потому переживал чаще. У вас это первое разочарование такого масштаба?

Марина кивала головой, утирая слезы.

— Я так и думал. Один мой знакомый — не совсем даже знакомый, а так, пятая вода на киселе, — называет это «стеклянный ключ».

— Как? — удивилась девушка. — Какой ключ?

— Стеклянный ключ. Дескать, всю жизнь ты ищешь свои двери с нарисованным на них очагом, сражаешься за ключ от них, а когда наконец добираешься туда и пытаешься открыть замок, чтобы попасть в свою сказку, то выясняется, что ключ был стеклянным. И что он хрустнул в замке и разлетелся на мелкие осколки. А ты стоишь перед закрытой дверью, жизнь прошла, время упущенное не вернуть, и нету сил начинать все заново…

— Именно так, — согласилась Марина, завороженно слушавшая своего старшего друга.

* * *

В то время как стажер Артем продвигался в сторону родимой службы, обогащенный новыми знаниями, а Вадим утешал Марину, в кафе продолжалось выездное заседание.

— Тань, — говорила Машка, которую четвертый коктейль окончательно побудил к откровенности, — я за тебя волнуюсь.

— Перестань, — успокаивала ее трезвая до отвращения подруга. — Сто раз переживали и худшие вещи, просто все мы немного побаиваемся мистики и все немного суеверны в душе. Если бы тебе кондукторша в троллейбусе неприятности напророчила, то ты бы в долгу не осталась. А вот с цыганами как-то не ладится. Нет?

— Фу-ты ну-ты, — надулась Машка, — какие мы проницательные, аж оторопь берет. Ну а чего они на тебя слетаются как мухи на мед, цыгане эти, еноты и енотоведы?

— Планида у меня такая, — глубоким контральто поведала Тото и уже нормальным голосом, весело спросила: — Слушай, тебя сводки с фронтов интересуют или как?

Машка тут же оживилась, порозовела и даже протрезвела окончательно и бесповоротно.

— Да, да, рассказывай скорее, что там?

— А то, что я получила официальное приглашение на маленькую скромную вечеринку. Причем пригласили меня тыкобы…

— Это еще что за зверь?

— Если есть я-блоко, — профессорским тоном пояснила Тото, — то должно быть ты-блоко, если есть я-кобы, то должно быть…

— Я с тобой однажды трёхнусь, — призналась Мария.

— Такой уж у тебя крест. Ты дальше слушай. Пригласили меня вроде бы и с кавалером, но робко так намекнули, что будут все свои и что чужие там ни к чему.