Сиротка. Дыхание ветра - Мари-Бернадетт Дюпюи
Шрифт:
Интервал:
Весело начавшийся вечер, полный радости и музыки, превратился для Эрмин в кошмар. Она обняла Мадлен за плечи и притянула ее к себе.
— Будь благоразумной, подожди хотя бы до утра. Симон может довезти тебя до Роберваля, стало быть, ты сумеешь предупредить Талу. Сегодня ночь очень морозная, будет безумием пускаться в путь. Да если бы просто шел снег, я посоветовала бы тебе то же самое.
— Одолжи мне упряжку Тошана. Собаки послушные, я справлюсь. Светит полная луна, и я окажусь на другом берегу озера на рассвете. Эрмин, благодаря тебе я не страдала от голода и холода, у меня есть родной кров, и я люблю вас — тебя и твоих детей. Мне не страшны ни ночь, ни мороз — ведь я индианка. А вот смерть брата страшит — это все равно что навсегда потерять часть самой себя.
Эрмин готова была плакать от бессилия, но согласиться никак не могла.
— Если ты уедешь вот так и с тобой что-нибудь случится, я буду упрекать себя всю свою жизнь за то, что не сумела отговорить тебя от безумного поступка, — заявила она.
Эрмин не сомневалась в истинности слов Кионы, но, чтобы удержать подругу, стала настаивать на обратном:
— Киона вполне могла задремать и увидеть кошмарный сон.
— Мимин, это был не сон, — сказала Киона. — Когда я увидела своего кузена, который должен был умереть, я была там. Я почувствовала запах костра, а тот мужчина сказал: «Торрье, ничего не понимаю».
Киона, воспитанная Талой в лесной глуши на берегу реки Перибонки, не могла выдумать такую подробность. Даже если ей и довелось случайно услышать ругательство, принятое в этих местах, неужели она намеренно воспроизвела его, чтобы ей поверили?
— Хорошо, Мадлен, поезжай! — уступила Эрмин. — Но на собачьей упряжке, тепло одетая, с запасом еды и с сопровождающим. И на рассвете, не раньше!
— Ладно, — согласилась кормилица. — Благодарю тебя.
— А ты, Киона, лежи и грейся, — вздохнула Эрмин. — Я скоро вернусь и спою тебе колыбельную.
— Ту, про радугу, — попросила девочка.
— Непременно. Мадлен, присмотри за ней.
Эрмин сбежала вниз по лестнице: она торопилась умолять Симона сделать ей огромное одолжение. Сидя за столом в гостиной, Симон смаковал вино.
— А где Арман? — обеспокоилась она.
— Сбежал домой. Я его больше не могу выносить. Шарлотта укладывает детей.
— Симон, ты скоро получишь первую зарплату, — добавила она. — Не мог бы ты завтра утром отвезти Мадлен к родственникам, которые живут в лесу, к северу от Перибонки? На упряжке. На обратном пути сможешь остановиться и переночевать в нашем доме. Трасса проходит неподалеку. Ты мне окажешь огромную услугу. Объясню все потом, а то у нас на это уйдет вся ночь.
— Это связано с обмороком малышки? — осторожно спросил он. — Она говорила о Шогане. Кто это такой?
— Брат Мадлен. Симон, индейцы придают большое значение снам. Правда это или нет, но Киона утверждает, что Шоган в опасности, и Мадлен настаивает на том, чтобы поехать к нему. Если я ей не помогу, она способна пройти пешком много миль. Так можно и погибнуть.
— Что? Ты хочешь, чтобы я отправился в путь завтра утром? — закричал он. — И только потому, что какой-то девчонке что-то почудилось? Ты это серьезно, Мимин?
— Прошу тебя, Симон! У тебя будет прекрасная возможность заехать в Перибонку. Одним выстрелом двух зайцев убьешь.
— А что подумает мой хозяин? — снова выкрикнул он. — Завтра с утра я должен быть на работе, а остаток дня собирался провести с Шарлоттой.
— Я ему позвоню. Моя мать — одна из лучших его клиенток, и если я объясню ему, что мы, Шардены, попали в затруднительное положение, а ты оказываешь нам огромную услугу, он поймет.
— Или выставит меня за дверь. Безработных хватает, и на мое место быстро найдут желающего.
— Симон, я все устрою так, что ты не потеряешь свое место. А насчет невесты не беспокойся, это я беру на себя. Еще одно. Деньги я дам сразу же, они могут тебе понадобиться. Считай, что это прибавка к той сумме, которую я заплачу потом.
Эрмин снова поднялась наверх. Мукки и близнецы уже спали под бдительным оком Шарлотты.
— Ну что, Кионе лучше? — спросила она.
— Да, она меня ждет. Шарлотта, у меня для тебя плохие новости.
В нескольких словах она сообщила о том, что на рассвете Симон уезжает.
— Ты шутишь? — оборвала ее Шарлотта. — Я была так счастлива, что сегодня весь день мы провели вместе! Бетти пригласила меня завтра на обед. К тому же мне не нравится, что он будет наедине с Мадлен. Мимин, ты только представь себе, что Тошан проводит несколько часов с другой девушкой. Тебе бы это понравилось?
— Прости меня, но это очень важно. Не будь слишком ревнивой. Мадлен думает только о том, чтобы увидеть своего брата живым. И мужчины ее не интересуют, ты сама это прекрасно знаешь, прожив столько лет бок о бок с ней. Так что иди скорей к Симону в гостиную — никто не будет вам мешать.
И не дав больше Шарлотте возможности роптать, Эрмин вернулась к Кионе. Мадлен уступила ей место и, еще раз поблагодарив, вышла из комнаты.
— Мимин, так ты споешь? Меня в сон клонит.
Эрмин легла, обняла Киону и, испытывая какой-то священный трепет перед этим ангельским существом, которое судьба ей послала, вполголоса стала напевать песню про радугу.
«Конечно, я так никогда и не узнаю, каким волшебным образом ты перемещаешься в пространстве, чтобы спасти тех, кого любишь, но для тебя я всегда буду здесь, милая моя Киона. Спи, спи спокойно».
Валь-Жальбер, вторник, 19 декабря 1939 г.
— Вот и уехали, — сказала Эрмин. — Боже мой, надеюсь, Мадлен приняла верное решение. Как мне будет ее не хватать!
Она стояла на крыльце дома в шубе и сапогах на меху. Ее роскошные, еще не уложенные в прическу белокурые волосы развевались на ветру. Она все смотрела, не отводя взгляда, в том направлении, куда уехали Мадлен и Симон. Лай собак затихал вдали.
— Я побуду с тобой, — заверила ее Шарлотта. — И сегодня, и завтра утром. Помогу тебе с детьми.
— Ну, они-то будут себя хорошо вести, чтобы не остаться без подарка под елкой. Мне очень жаль, что я лишила тебя ненадолго жениха, но я люблю Мадлен, как сестру, а она просто места себе не находила, так тревожилась за своего брата.
— Идем в дом! Что мерзнуть попусту, они все равно не вернутся! Им повезло, небо прояснилось.
Снова оказавшись в гостиной, где веяло покоем и уютом, Эрмин разрыдалась: ей стало невыносимо грустно, когда она вспомнила радостную атмосферу вчерашней вечеринки.
— Извини меня, Шарлотта, — сказала она вполголоса. — Плачу как дура, а ведь не мне ехать в такую даль, да еще по такому холоду. Мы-то в безопасности, в прекрасном доме, а я еще смею роптать на судьбу. Где дети? Без Мадлен, скажу тебе, я как без рук. Она уже столько лет смотрит за ними.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!