Заклятие предков - Александр Прозоров

Олег скинул жаркий малахай, прислушался… Нет, кроме щелканья клестов, потрескивания деревьев и далекого перестука дятла никаких звуков не доносилось. Ни ржания, ни голосов, ни топота копыт.

— А коли так, то и выпендриваться ни к чему, — решил Олег, спрыгивая на лед и укладываясь прямо на утоптанный тракт. Он достал из кармана пайцзу, поместил на лоб, произнес заклинание…

Когда он пришел в себя, то стоял на реке, лицом вниз по течению и лишь слегка повернувшись вправо. В такой ситуации сомневаться смысла не имело — Олег вернулся к коням, забрался в седло, потянул левый повод и пустил скакунов по санному следу тряской неспешной рысью.

Река оказалась на удивление прямолинейной — словно подо льдом было не русло, а шоссе федерального значения. Середин вспомнил, что так случается, когда ручей течет по болотистой местности — но здесь вдоль воды росли сосны, ели, через два часа пути встретилась даже обнесенная тыном деревенька на высоком берегу. Из-за частокола одинокого путника проводили взглядом двое мужиков, от которых были видны только бородатые головы в меховых шапках.

— Эй, люди! — окликнул их ведун. — Это что за деревня? Города или усадьбы поблизости есть? А то я, похоже, заблудился.

— А куда едешь-то? — поинтересовался один. — Ужель нежити не боишься?

— В Муром еду! — назвал Олег единственный город, который он помнил в здешних местах.

— Не боись, верно идешь, — махнул рукой мужик. — Нашу деревню Буторлино прозывают, а до Мурома тебе еще верст девяносто. Все вниз, да вниз по реке-то, а как она вдруг влево повернет, чуть не встреч Коло нашему, то, значит, близехонько уже. Там аккурат через версту на Оку выедешь. По ней на правую руку повернешь, да за полдня и доедешь. Почитай, до темноты порубежников муромских увидишь. Княжество там не нашенское, Муромское будет.

— Спасибо на добром слове, — кивнул в ответ ведун.

Услышанное мгновенно породило в Середине страшное подозрение. В Муроме Олег погостить успел и знал, что князь там успел заразиться варварским греческим христианством. Оттого и лазутчики, маги из злокозненной хитроумной Византии чувствовали себя там как дома, стремясь распространить влияние умирающей империи на пугающую своим могуществом Русь. Эти поганцы уже не раз на черном колдовстве попадались, и если затеяли очередную диверсию, то ничего странного тут не было. Другого от них и ожидать нельзя. Кто еще мог владеть знаниями многотысячелетней древности, как не византийцы? Да еще обосновавшиеся на развалинах Древней Греции…

В память пришло странное видение, уже дважды посещавшее ведуна при провалах в «свет»: полуголый парень с венком… А та тряпочка, что на нем надета — уж не хитон ли это?

— Ежкин кот! — Хлопнул себя по лбу Олег. — Как же я сразу не догадался! Греция! Их Аполлон же вроде вообще чуть ли не родом из Гипербореи и каждый год в отпуск на родину мотался. Еще история какая-то была с девицами, что с севера к нему с дарами приезжали. То ли он их изнасиловал, то ли они его… Ну, конечно! Если все, что Лепкос вещал про арийцев и их райскую жизнь за Полярным кругом, правда, то вся северная биография Аполлона и его странной свиты тоже вполне может оказаться истинной. А если так — в Дельфийском храме наверняка такие архивы с тайными знаниями хранятся, что сам папа римский лопнет от злости! Вот откуда монгольские уши растут! Ну, ладно, встретимся — поговорим. Одного проповедника я святым уже сделал. Посмотрим, кто там на очереди…

Ведун шлепнул гнедую ладонью по крупу, разгоняя ее с походной рыси на размашистую. Несколько раз привстал в стременах, разминая ноги и одновременно давая отдых натертому седалищу.

— Ну, давай, давай! Беги, родимая! Завтра в Муром доберемся, там еще отдохнешь.

Впереди показалась точка, быстро увеличивающаяся в размерах. Несколько минут, и стал различим несущийся галопом всадник, а за ним — бегущий с парой небольших сумок на спине заводной скакун. Гонец приблизился — стало видно, как из-под ремней упряжи выступает пена, как покраснели выпученные глаза лошади, как тяжело она дышит. Крест на запястье налился огнем и почти сразу остыл, едва гонец в коротком овчинном тулупе и красной суконной шапке промчался мимо. Олег вздрогнул от неожиданной боли в запястье, потер руку, с удивлением провожая всадника взглядом. Что может быть магического в обычном княжеском вестнике. Письмо?

Письмо! — обожгло ведуна догадкой. В образе монгола его влекло именно в этом направлении. Всадник имеет что-то магическое. Значит…

Середин с силой потянул повод, разворачивая гнедую, дал ей пятками под брюхо и принялся нашлепывать по крупу, одновременно зло крича в самое ухо:

— Давай, давай, давай!

Кобыла всхрапнула, сделала, разгоняясь, несколько широких прыжков и перешла на стремительный галоп. За это время всадник успел умчаться метров на триста, но ведун не сомневался, что очень скоро его нагонит. Гнедая с чалым, хотя и не арабских кровей, да и нагружены посильнее, но они шли рысью и совсем не устали. А гонец, похоже, уже часа два своих скакунов во весь опор гнал. Лошадь не мотоцикл, ей отдых нужен. Или вестник в ближайшие пять-шесть верст остановится переседлаться, или конь под ним сам грохнется от усталости.

Гонец оглянулся, вонзил в бок скакуну, и без того несущемуся со всех ног, шпоры. Самые настоящие, с красивыми медными колесиками. Немецкие, наверно. Однако гнедая, еще не успевшая ни распариться, ни задохнуться, все равно медленно, но неуклонно сокращала дистанцию.

Слева промелькнула деревня, из которой полюбоваться зрелищем высыпали сразу несколько человек, потом по сторонам опять потянулись сосны. Теперь до гонца оставалось меньше ста метров, и Олег уже слышал, как загнанно хрипит несчастный конь. Вестник, похоже, тоже понял, что рискует его потерять, и неожиданно чуть подтянул поводья. Его почти совершенно черный, или, как принято называть, вороной скакун тут же облегченно перешел на рысь. Ведун тоже придержал гнедую — но на несколько секунд позже и оказался вровень с незнакомым воином.

— Тебе чего надо, земляк? — переведя дыхание, поинтересовался гонец. — Почто вослед повернул.

— В сумки твои заглянуть хочу, — признал Олег и хорошо понимая, что за этим последует, снял с луки щит.

— Совсем разума лишился, тать? — даже опешил воин. — Ты на сумки взгляни. Там и добра-то нет. Чего ради живота лишиться хочешь?

— А я и не возьму ничего, — покачал головой Середин. — Посмотрю только.

— Беги отсюда, несчастный, — обнажил меч гонец. — Беги! Ты и понять не в силах, какую беду на себя накликиваешь.

— Дай посмотреть сумки, и я отпущу тебя без единой царапины.

— Х-ха! — Больше воин разговаривать не стал. Послав коня вперед, он замахнулся мечом, явно надеясь разрубить ведуна от макушки до пояса. Олег подставил щит, кольнул из-под него саблей, еще раз — но все время попадал в деревяшку. Гонец попытался дотянуться своим клинком сбоку, с левой стороны щита, но тычок получился слабый, острие даже косухи не пробило. Олег в ответ кольнул сверху, через щиты вниз. Противник вскрикнул, но не от боли, а от неожиданности.