Заклятие предков - Александр Прозоров

— С коней! — крикнул ведун. — С коней быстро! В лес уходите, в лес!

— Не уйти нам через лес, — покачал головой Лесавич. — Снег там по грудь. Завязнем, пропадем бесследно.

— С коней слезай, говорю! — сорвался на крик Олег, спрыгивая на лед. — Потом спорить будешь!

Воевода повернул голову к Верее. Та кивнула.

— Спешиться! — скомандовал он. — Уходим в лес.

Часто падающие стрелы ранили еще двух ратников, свалили коня, но, когда отряд ушел под кроны, стрелы почти перестали долетать до земли, с громким стуком втыкаясь в стволы, срезая ветки, ломаясь о сучья.

— Лошадей вперед! Снег утаптывайте! Отступаем! Дальше в чащу отступаем.

Стук стрел оборвался. По реке с гулким топотом промчались, опустив копья, две сотни, осадили коней за поворотом, остановились.

— Отсекают, — хмуро сообщил воевода. — Чтобы выше на реку не вышли.

— Коней дальше гоните, пусть целину рыхлят, — приказал Середин. — А сами снег утаптывайте. Нам нужно от берега хотя бы на сотню шагов отойти. Тогда и лучники стрелять не смогут, и конница для копейного удара не разгонится.

— Они и без разгона подъедут.

— Это вряд ли, — усмехнулся Середин. С реки донесся мерный рокот. Это, уже без всякой спешки, подходили половецкие сотни.

— Все сюда! — махнул рукой ратникам ведун. — Быстро строимся плечо к плечу! Те, у кого есть рогатины, — во второй ряд. Кладите их на плечи впереди стоящих. Быстрее, быстрее! Сомкнуть щиты!

Спустя пару минут в лесу выросла ощетинившаяся копьями прочная стена из деревянных дисков — правый край каждого щита опирался на левый соседнего, причем левый край каждый воин поддерживал своим плечом. Вверх выглядывали острые кончики мечей, за врагом внимательно наблюдали десятки глаз.

С полсотни половцев, объезжая деревья, приблизились к строю, но атаковать не рискнули. Одно дело — проламывать оборону с разгона, стремя к стремени, когда копейный строй опрокидывается массой сомкнутого конного строя, ударами пик, тушами коней. И совсем другое — стоять перед десятками направленных на тебя рогатин и пытаться уколоть врага, надежно спрятанного за щитами. Они потолкались в нескольких шагах, покричали обидные слова о трусливых собаках, убежавших в лес с ратного поля, потом отъехали на реку. Некоторое время ничего не происходило, потом в сопровождении пары всадников пригарцевал уже знакомый Олегу степняк в остроконечном граненом шлеме.

— Эй, русы! Именем я хан Котян, сын отважного Азуна. Я пришел сюда ради дела ратного, молодецкого. Обиды за посеченных не держу. Сдавайтесь, зла не причиню! Уходить вам некуда. Со мною восемь сотен воинов, а вас и двух не наберется. Сдавайтесь.

— Сам сдавайся! — крикнул из-за строя воевода Лесавич. — Каждый мой ратник пятерых твоих стоит.

— А то я на реке не видел, чего твои слуги стоят, — покачал головой половец. — Полсотни моих ты посек! Полсотни твоих полегло. Нас восемь сотен, русы. Сдавайтесь, не то всех побьем. В лес не уйдете, снег вас сожрет. На реку не выпущу. Куда денетесь? Я храбрецов своих на ваши рогатины пускать не стану. Подожду, пока брюхо у вас подведет. Сами выйдете.

— Проваливай отсюда в свою степь, пожиратель падали!

— Ай, зачем слова такие бросать? — беззлобно пожал плечами половец. — А ну, вас падаль жрать заставлю? Сдавайтесь! Отдам вас за выкуп, честь по чести, персам в рабство продавать не стану. Князь серебро отсыплет — к женам вернетесь. Зачем здесь помирать? Темно, холодно. Сдавайся. К юртам своим отвезу, баранами кормить стану…

— В колодки посажу и к хазарам плетьми гнать стану, — в тон степняку крикнул воевода.

— Некуда вам идти, русы, — вскинул подбородок половец. — Всех побью, мечи, коней заберу, болгарам продам. Сдадитесь — железо продам, вас за серебро отпущу. Вам хорошо, мне хорошо. Зачем упрямитесь, русы? Сдохнете в лесу, убыток один. Вы воины, мы воины. Чести урона чинить не станем, с уважением уведем.

— Маму свою хазарам отведи.

— Про маму зря сказал… — Половец развернул коня. — Хотите сдохнуть — сдохнете. Никого не отпущу. А дабы мыслили крепко, способ один знаю. Луков у меня много, стрелы опосля назад соберу. Попробуйте, русы, половецкого железа.

— Хреново, — пробормотал Олег, занявший место на правом, самом опасном, фланге, и спросил у ратника слева: — У вас лучники есть?

— У Лесавича, помню, был… У Родиона… Супротив земляных людей пользы от них нет, от и не брали.

— Ква, — задумчиво кивнул ведун. — Тройное ква в одном флаконе. Если отстреливаться некому, то нас перебьют, как в тире.

От реки показались половцы. Те, что пешие, подступали с луками. Сзади маячили верховые — прикрывали на случай, если загнанные в ловушку русские перейдут в атаку и перебьют стрелков. Лучники, остановившись метрах в сорока, неторопливо выбирали цели, потом, наложив стрелу на тетиву и цепляя ее большим пальцем, резко натягивали лук и тут же стреляли. Почти сразу послышались пронзительные выкрики. Олег болезненно скривился. Он уже усвоил, что русский лук бьет на дистанцию почти с километр, а с двухсот метров навылет пробивает дубовую балку в три пальца толщиной. И он ничуть не сомневался, что половецкий лук ненамного слабее. С восьмидесяти шагов прятаться от него за шитом бесполезно — продырявит и диск, и ратника за ним, даже в полном доспехе. Ведун едва не взвыл от бессилия — но что он мог сделать? Отвести глаза сразу десятку стрелков невозможно. Особенно от такой цели, как целая стена протяженностью в сотню метров. Отбиваться тоже нечем… Вот рухнул ратник в самой середине строя. Вот упал вперед, на свой щит, другой. По спине пополз холодок. Наверное, точно так же чувствует себя человек, которого привели на расстрел. В полном бессилии, до конца сознавая свою участь, он вынужден стоять у стены и ждать, пока комендантский взвод приготовит оружие… Получше прицелится… Нажмет на курок… И надежда остается только на одно: еще минута. Еще один глоток воздуха. Еще один лучик света.

— Котян!!! Ты слышишь меня, хан Котян?! — прорезал сумрак женский голос.

От неожиданности половцы опустили луки, переглянулись.

— Эй, хан, ты слышишь меня?!

— Кто это тут явился? — Снег захрустел, и, обогнув всадников, вперед вышел хан. — Ужели я ослышался?

— Убери своих лучников, хан! Мы сдадимся.

— Ну так сдавайтесь. — Половец с интересом оглядел стену из щитов. — Бросайте оружие и выходите на реку.

— Мы сдадимся утром.

— Нет, сейчас! — упрямо мотнул головой половец. — Я хочу спать спокойно, не опасаясь врагов рядом со своим лагерем. Сдавайтесь, или до сумерек лучники перебьют всех до последнего!

— Меня зовут боярыней Вереей, хан… — голос женщины сорвался. Она сглотнула, продолжила: — Я Верея, хозяйка Колпи. Я хорошо понимаю, что меня ждет, что ты со мной сделаешь. Я прошу у тебя одну ночь. Я хочу еще хоть одну ночь побыть свободной женщиной.