Сочинения. Том 4 - Гален Клавдий

суждения, и отрицает существование способности вожделеющей и яростной, как это делает Хрисипп, противоречит сказанному в этой книге, в чем мы и уличаем его.

7.1.14. За справедливое же опровержение учения Аристона его упрекнуть нельзя. Ведь этот муж полагает, что существует лишь одна добродетель, называемая по-разному, в зависимости от того, к чему она прилагается.

7.1.15. Хрисипп же доказывает, что добродетели и пороки различаются не тем, к чему они относятся, а своей сущностью, проявляющейся в различных качествах, как было сказано у древних. То же самое, но немного иначе, Хрисипп изложил в сочинении «О том, что добродетели — это качества»; однако это рассуждение не подобает тому, кто заявлял, что у души есть только разумное начало, и отвергал существование страстного начала.

7.1.16. Итак, разве я виноват в том, что книга вышла слишком длинной, если я вынужден, пользуясь умозаключениями чуждой школы, показывать, что Хрисипп справедливо опроверг учение Аристона?

7.1.17. Ведь скорее в излишней затянутости рассуждения повинны те, кто не имеет ни малейшего представления об аподиктическом методе и никогда не упражнялся в нем и не почитает истину.

7.1.18. Ведь именно такие люди постоянно извращают любое доказательство, измышляя недостойные ухищрения для того, чтобы казалось, что доказательство остается незавершенным. Так и в этом случае, после того, как уже написано множество книг, после того, как в течение многих лет над этой темой трудилось множество лучших мужей из числа перипатетиков и стоиков, внезапно объявился некий философ перипатетической школы, говорящий, что пленки есть поднимающиеся от сердца в головной мозг оболочки, по которым доставляется душевная способность. И такие заявления имеет наглость делать человек, не имеющий ни малейшего представления об анатомии!

7.1.19. Но, хотя нами в прежних книгах было доказано, что головной мозг посылает психические способности посредством нервов, будучи их источником сам, а не принимая их от сердца, ни через те же нервы, как утверждают одни, ни через сонные артерии, как утверждают другие, мы были вынуждены снова доказывать, что пленки вообще не поднимаются вверх из сердца в голову, и если и есть некие пленки в шее, то они идут не из сердца, и если рассечь или даже удалить их все, животное не претерпит никакого ущерба.

7.1.20. Ведь эти пленки — покровы тех частей тела, на которых они находятся, и не имеют никакой иной функции или иного использования, подобных тем, которые имеют артерии, нервы и вены.

7.1.21. Итак, как в том случае, когда рассуждение стало слишком длинным не по моей вне, а по вине тех, кто не обучен аподиктическому методу и не любит истину, так и в случае с количеством добродетелей аподиктическое рассуждение является самым кратким, однако доводы, возникающие из-за невежества и пристрастия к спору, многочисленны.

7.1.22. Итак, что есть аподиктическое рассуждение? Это рассуждение, которое явным образом исходит из сущности предмета, как было показано в сочинении «О доказательстве».

7.1.23. Значит, начать следует с определения понятия добродетели, затем перейти к нахождению ее сущности, рассмотрев вопрос о том, единую сущность или множество сущностей имеют добродетели души, понимая слово «сущность» в наиболее общем смысле, как было сказано в сочинении «О доказательстве», то есть в значении «существование».

7.1.24. Добродетель есть, как говорят, наилучшее состояние, или совершенство той или иной природы. Но если определить добродетель таким образом, то у каждой сущности будет одна добродетель.

7.1.25. Итак, если существует одно наилучшее состояние и одно совершенство, то добродетелью разумной части души является знание, и если в наших душах есть лишь одно начало — начало разумеющее, нет нужды искать многие добродетели; если же существует и яростное начало, то и у него обязательно есть добродетель.

7.1.26. Таким образом, если, помимо этих двух начал, существует и третье — вожделеющее начало, соответственно, у этих трех начал есть и три добродетели, а также четвертая, связанная с взаимным отношением этих начал.

7.1.27. Разве это рассуждение длинно? Ничуть, оно так же кратко, как и любое научное рассуждение. Но мы говорим длинные речи только из-за тех, кто сам несет многоречивый вздор. Из-за них и теперь нам придется еще порассуждать о добродетелях души, если и не многословно, то, по крайней мере, довольно пространно.

7.1.28. Ведь если, как было показано ранее, различаются разумное, вожделеющее и яростное начало, то у каждого из них будет по одной добродетели.

7.1.29. Итак, называй, если хочешь, добродетель разумеющего начала мудростью, или благоразумием, или знанием, или каким-нибудь другим словом, которое тебе покажется правильным, добродетель яростного начала — доблестью или любым другим словом, которое тебе хотелось бы употребить; ведь мне безразличны названия, но важно, что в каждом случае добродетель обязательно лишь одна; можешь и добродетель оставшегося, то есть вожделеющего, начала назвать, как тебе угодно, например благоразумием. Через некоторое время мы разберем небольшое расхождение в учениях Аристотеля и Платона относительно добродетели этой части души.

7.1.30. И, если каждая часть души наделена красотой, соответствующей ее роли, обо всей душе по справедливости можно сказать, что она праведна.

7.1.31. Итак, если добродетелями неразумных частей души являются только некие состояния и способности, добродетель разумной части есть не только состояние или способность, но и знание.

7.1.32. Ведь только эта часть души причастна знанию, другие же части могут иметь некие силы и способности, лучшие и худшие, но иметь знания они не могут, так как у них нет разума. Таким образом, слово истины оказалось весьма кратким.

7.2.1. Итак, перейдем к обсуждению ошибочного мнения; ведь и его человек, находящийся в здравом состоянии, способен изложить в кратких словах.

7.2.2. Действительно, Аристон, считая, что у души есть всего одна способность — та, посредством которой мы делаем умозаключения, полагал, что и добродетель у души одна — знание добра и зла.

7.2.3. Итак, когда следует избирать добро и избегать зла, он называет это знание благоразумием; когда следует делать добро и не делать зла — рассудительностью; когда надлежит дерзать на добро и бежать от зла — доблестью; когда следует воздать каждому по достоинству — справедливостью; одним словом, душа, знающая, что по-разному действуют добро и зло, обладает мудростью и знанием, когда же она приступает к делам сей жизни, эти ее свойства обретают множество иных названий, которые были упомянуты ранее: рассудительность, благоразумие, справедливость и доблесть.

7.2.4. Таково мнение Аристона о добродетелях души. Хрисипп же странным образом пытается спорить с этим человеком, хотя тот в точности придерживается его мнения.

7.2.5. Ведь если мы будем все хорошо знать и хорошо делать, и жизнь наша, пожалуй, устроится прекрасно,