Фуа-гра из топора - Дарья Донцова

Поскольку эти слова звучали в семье постоянно, Сергей поверил в свою бесталанность и покорился. Но, заметим, что даже написав кандидатскую диссертацию и начав преподавать в институте, Сергей в мечтах представлял себя пианистом.

В честь удачной защиты родители устроили праздничный ужин, во время которого отец произнес тост:

– Хочу выпить за Сережу, который наглядно всем продемонстрировал: даже при отсутствии малейшего намека на одаренность в любой области, человек способен сделать успешную карьеру.

Вроде отец похвалил сына, но, с другой стороны, опять ухитрился наступить ему на больную мозоль, щедро полил буйно цветущий куст его комплекса неполноценности. И тогда младший Благоев решил назло предкам отправиться в свободное время на курсы, открытые при одной из музыкальных школ. Там обучали взрослых людей. Азы игры на рояле преподавала молодая женщина Анна Андреева, одна растившая маленькую дочку Ксюшу. Аня в свое время подавала огромные надежды, ей, студентке консерватории, прочили большое будущее, но полученная накануне выпускных экзаменов травма руки поставила крест на дальнейшей карьере пианистки.

У Анечки и Сергея вспыхнул роман, их объединяла страстная, всепоглощающая любовь к музыке, сдобренная щедрой порцией горечи. Брак они зарегистрировали через год после знакомства. И он, и она понимали, что им самим никогда не стать великими пианистами, мечта так и останется мечтой. Но у них есть Ксюша, и ей уж точно суждено очутиться на Олимпе музыкальной славы, добиться того, что не получилось у матери и отчима.

Когда институту выделили квартиры в новом доме, Альберту Ванюшину удалось выбить всем друзьям, которые к тому времени обзавелись семьями, жилье в одном подъезде. Жили приятели коммуной, детей на своих-чужих не делили, все праздники встречали вместе и беды преодолевали сообща. Ангелина Благоева вышла замуж за врача Дворкина, и Виктор Маркович прекрасно влился в компанию, более того, стал всеобщим домашним доктором. И он же первым заметил, что с Ксюшей творится неладное.

Володя и Алина, дети Бориса Резникова, с детства жалели Ксению. Брат с сестрой бегали в школу, потом спешили на внеклассные занятия. Владимир кочевал из одной спортивной секции в другую, увлекался то плаванием, то борьбой, быстро остывал и хватался за теннисную ракетку. Алина с удовольствием посещала музыкальную школу. Но училась без фанатизма, больше всего ей нравилось петь в хоре – у девочки были хороший слух и неплохой голос. Окончив восьмой класс, она заикнулась о поступлении в эстрадно-цирковое училище, но Борис Владимирович выдрал дочь и велел навсегда забыть о глупости. Мать встала на сторону отца.

В семье Резниковых вообще ни о какой демократии речи не было, чаще всего дети слышали от матери слова:

– Как папа скажет, так и будет.

Борис Владимирович был приверженцем строгого воспитания, неповиновение он гасил ремнем, сурово наказывал не только Володю, но и Алину. И в результате превратил отпрысков в запуганных, неспособных противостоять чужому мнению людей. Владимир молча подчинялся отцу, Алина боялась посмотреть Борису Владимировичу в глаза. Но дети Резниковых считали, что им повезло – матери и отца целыми днями не бывало дома, у них были игрушки, книжки и много свободного времени, когда они могли делать, что хотят.

А вот Ксюша жила в аду.

Девочку поднимали в шесть утра и усаживали за рояль. Зима, весна, лето, осень – в любую погоду, в выходной, в праздник, первого января, в собственный день рождения Ксения била пальцами по клавишам. Потом она шла в общеобразовательную школу, из которой перемещалась в музыкальную, вечером тяп-ляп делала уроки и опять садилась за инструмент. Спала несчастная от силы пять часов в сутки. И никогда не гуляла во дворе, не имела подруг.

– В тринадцать лет Ксюша сыграет Третий концерт Рахманинова, – любила повторять Анна.

– Маленькому Моцарту отец велел по двенадцать часов в день исполнять экзерсисы, – вторил ей Сергей Николаевич, – и получился гений.

Думаете, мать и отчим ненавидели девочку, поэтому превратили ее в каторжницу на галере музыки? Наоборот! Оба обожали Ксюшу, искренне хотели ей добра и лепили из нее великую пианистку. Они даже помыслить не могли, что у девочки могут быть свои, отличные от родительских, мечты.

Мнения старшего поколения Резниковых и Благоевых в вопросах воспитания совпадали. Они считали, что детей нужно муштровать и наказывать за мельчайшую провинность. Ангелина Дворкина, так и не родившая ребенка, целиком и полностью одобряла друзей. Один Виктор Маркович пытался защитить Владимира, Алину и Ксюшу. Правда, за младших Резниковых врач заступался редко, а вот про Ксюшу частенько говорил Сергею:

– Если гайку слишком сильно закрутить, можно сорвать резьбу.

Но Благоев пропускал слова мужа сестры мимо ушей. Даже смерть Анны не заставила его одуматься. Напротив, теперь у него появился новый аргумент, и Ксения ежедневно слышала от опекуна:

– Мама так хотела увидеть тебя в Большом зале консерватории за роялем перед оркестром. Старайся изо всех сил, чтобы не разочаровать ее, ведь она смотрит на дочку с небес.

Друзья общались чуть ли не каждый день по поводу и без оного. О том, что Алик ворует в провинциальных музеях экспонаты, в основном из запасников, но порой и из основной экспозиции, и составляет из них коллекцию, знала вся компания. Почему никто не выдал Ванюшина? Вот уж глупый вопрос. Это же был Альберт Яковлевич, который спас им жизнь и потом помогал, как в карьерных, так и в бытовых вопросах.

Поэтому когда разыгрался скандал, устроенный глупым влюбленным студентом Алексеем Арбузовым, Дворкин с Ангелиной, Резниковы и Благоев кинулись выручать Алика, помогали им соседи по подъезду, жительницы коммуналки Олимпиада, Марфа и Ванда. Старшая Вирова служила домработницей у Дворкина, ее дочь мыла полы в квартире Резниковых. Ванда, имевшая за плечами педагогический техникум, работала в детском саду воспитательницей, жила в одной квартире с Вировыми и дружила с ними.

Как вывести Ванюшина из-под удара, придумал Дворкин. Он сразу сказал:

– Алик, дело нешуточное, к тебе могут прийти с обыском. Необходимо купировать неприятность на корню.

– Как? – задал конкретный вопрос Ванюшин.

– Позови к себе домой отъявленных недоброжелателей из института и сам предложи им пройтись по комнатам! – воскликнул Виктор Маркович.

– Ты это всерьез? – опешил Альберт. – Прекрасный совет!

– Дослушай до конца, – велел Дворкин, – мы изменим интерьер. Народ увидит, что у тебя в квартире все не так, как у Арбузова на снимках, и злые языки притихнут. Не волнуйся, все быстро устроим.

Обитатели подъезда развили бешеную деятельность. За одну ночь коллекция Альберта переехала к Благоеву, а на пустые гвозди, торчащие из стен, верные друзья ректора художники Резниковы понавесили свои картины, эстампы, чеканку… Вместо антикварных диванов, кресел и столиков, появилась мягкая мебель от Благоева, «стенка» Дворкиных, ковры и занавески Резниковых. «Родными» в доме ректора остались лишь кухня и обои. Последние были серыми в тонкую желтую полоску, такие укрывали стены во многих московских квартирах, а сушка для посуды и шкафчики с рисунком из розовых цветочков тоже висели во многих домах. В порыве вдохновения Ангелина велела сменить даже холодильник и посуду.