Фуа-гра из топора - Дарья Донцова

Сергей Николаевич схватился за сердце.

Двадцатипятилетний Кауф был его аспирантом, а ранее студентом института, где сначала ректорствовал Альберт Яковлевич, а теперь Благоев. Молодой человек выделялся на фоне других, и еще покойный Алик считал парня одним из лучших своих учеников, предсказывал ему блестящее будущее. Кауф занимался стеклом, у него был настоящий талант. Хорошо воспитанный, по-немецки аккуратный юноша, сирота, приехавший учиться в столицу из Поволжья, золотой медалист, трудолюбивый, организованный… Короче, жених очень нравился Сергею Николаевичу. Благоев не очень-то гостеприимный человек, но один раз он даже пригласил аспиранта в свой дом на чай, познакомил его с падчерицей. Ну кто мог предположить, что Ксения и Кауф влюбятся друг в друга?

Узнав о том, что Благоев спешно организует свадьбу, чтобы прикрыть грех падчерицы, Борис Резников накинулся на детей:

– Я плачу вам деньги, и что? Ксения завела себе совершенно не подходящего хахаля!

– Папа, – резонно ответил Владимир, – мы же днем учимся, приглядываем за Ксю только вечером.

– Не думал, что она набезобразничает с утра. Ей же надо на уроках сидеть, – растерянно проговорил Борис Владимирович, чем очень развеселил Алину.

После регистрации брака молодожены стали жить у Благоева. Вскоре на свет появились близнецы, названные Беатрисой и Фридрихом. Младенцам потребовалась няня, и Сергей Николаевич нанял Элеонору Карнаухову. Несколько месяцев в доме царил относительный мир, нарушаемый, правда, бурными скандалами, которые устраивала молодая пара.

А потом Ксения убила Марфу Вирову. Юная жена заподозрила мужа в неверности и предположила, что ее счастливой соперницей является дочь Олимпиады. С какого перепугу она так решила?

Генрих устроился подрабатывать переводчиком в какую-то фирму, и его часто вызывали на службу в неурочное время. Во всяком случае так он говорил Ксении. И вот однажды Кауф ушел из квартиры, направляясь, по его словам, в офис. Ксюша хотела помахать супругу рукой, высунулась в окно и стала ждать, когда тот выйдет из подъезда. Однако время шло, а он не появлялся. Ксению обуяла ревность. Она вспомнила, как Марфа кокетливо улыбается ее мужу, поспешила в квартиру Вировой и застала дочь Олимпиады и Генриха на кухне. Они (заметим, полностью одетые) мирно пили чай.

Генрих при виде жены смутился и глупо забормотал:

– Вот… случайно шел мимо… увидел Марфу… предложила чайку…

Разъяренная Ксюша схватила со стола нож и бросилась на разлучницу. Вместо того чтобы остановить взбешенную жену, Кауф пустился в бега. Минут через пять домой из магазина вернулась Ванда, увидела на полу кухни труп Марфы, рядом зарезанную тем же ножом любимую кошку Вировых, а также Ксению, тоже лежащую на полу в луже крови. Падчерица Сергея Николаевича в припадке ярости убила не только Марфу, но и ни в чем не повинное домашнее животное, а потом опять, как несколько лет назад, порезала вены. Но на сей раз нанесла себе очень глубокие раны и чудом не умерла.

Ванда вызвала Дворкина, который, по счастью, не успел уехать на работу. И снова, как в случае с обвинениями против Алика, друзья сплотились. Теперь – чтобы спасти Ксению. Виктор Маркович увез девушку в больницу, где ее поставили на ноги, написав в медкарте диагноз «острый панкреатит». Как понимаете, пришлось вызывать милицию. Та явилась, и в убийстве Марфы призналась… Ванда. Сергей Николаевич Благоев умолял Комиссарову взять вину на себя, пообещав ей:

– Если поможешь, ты будешь обеспечена на всю жизнь. И станешь нам ближе всех родственников. Я найму прекрасного адвоката, ты получишь минимальный срок. Подкуплю всех вокруг, сидеть будешь в комфортных условиях.

И Ванда, можно сказать, нищая женщина без высшего образования и родни, согласилась. Ее арестовали, состоялся суд, который назначил до смешного малый срок, и Комиссарова отбыла на зону. То есть Благоев ни на йоту не обманул, выполнил все, что ей сулил.

Ксения спустя некоторое время вернулась из клиники домой, а там ее ждала неприятная новость: Генрих, оставив нотариально заверенное заявление о разводе, уехал в неизвестном направлении. Осталась она без мужа, с близнецами на руках.

Через месяц после исчезновения Кауфа Элеонора, няня близнецов, сказала Сергею Николаевичу:

– Ксюша бьет Фридриха.

– Не придумывай глупости, – разозлился Благоев, – мать не может причинить вред ребенку.

Карнаухова смутилась.

– Сергей Николаевич, Ксения пока не осознает себя матерью, она слишком молода. На Беатрису она внимания не обращает, а Фридриха ненавидит. Щиплет его, выкручивает мальчику ноги-руки, шлепает.

– Я тебе не верю! – взвился Благоев.

Нора обиделась, но не сдалась. В следующий раз няня пожаловалась Дворкину. Встревоженный Виктор Маркович отправился к другу с трудным разговором.

– Похоже, Ксении нужна психиатрическая помощь. Такие случаи описаны в научной литературе. Женщины, которых обидел супруг, могут возненавидеть зачатого от него ребенка мужского пола. Фридриху угрожает опасность. Но и Ксении тоже. Что будет, если она, не приведи господи, задушит младенца?

– Не надо делать из Ксюши современную Медею[18], – буркнул Сергей Николаевич, – она просто не умеет вести себя с младенцами. Мальчик плачет, глупая мать его наказывает.

– Сережа, – настаивал Дворкин, – ты уже один раз отмахнулся от моих советов, не соверши ошибку во второй. Необходимо показать Ксению психиатру.

– Ладно, – сдался Благоев, – приводи врача.

– Он явится в среду, – обрадовался Виктор Маркович.

А во вторник Ксения попыталась утопить Фридриха.

Мальчика спасло чудо. Элеонора пошла в булочную за хлебом, но выйдя из квартиры, спохватилась, что забыла кошелек. Вернулась и уже в коридоре услышала дикий хохот Ксении, несущийся из ванной. Няня бросилась туда и обнаружила мать, держащую младенца под водой в заткнутой пробкой раковине. С большим трудом у Норы получилось отнять едва живого мальчика и запереть рычащую от ярости Ксению в спальне.

Сергею Николаевичу удалось анонимно поместить падчерицу в клинику, а Элеонора, забрав Фридриха, уехала в Моршу. Она искренне полюбила крошку и согласилась стать его бабушкой. А Благоев обязался содержать и ее, и мальчика. Получить для ребенка новую метрику на имя Ивана Карнаухова помогла Елена Михайловна, жена Бориса Резникова, работавшая главврачом одного из московских роддомов. Она же изъяла из архива все сведения о рождении у Ксении Кауф близнецов. Теперь Ксюша считалась матерью одной Беатрисы.

Следующие несколько лет стали для Сергея Николаевича кошмаром. Ксения более не проявляла агрессии, на Беатрису не обращала ни малейшего внимания, зато постоянно пыталась покончить с собой. Из дома были убраны все острые, колющие и режущие предметы, на окнах появились решетки. Но за ней все равно требовалось следить.