Мик Джаггер - Филип Норман

В мае 1965 года Марианна, которой уже исполнилось восемнадцать, как будто сознательно отошла от поп-сцены — и любых дальнейших связей со звездами мужского пола, — выйдя замуж за Джона Данбара, который тогда изучал изящные искусства в кембриджском Черчилль-колледже. («Какой-то студентишка!» — разочарованно сетовал Боб Дилан.) Она была на третьем месяце беременности и в ноябре родила сына Николаса.

Брак оказался кратким, и Мик тут совершенно ни при чем. Данбар день и ночь занимался своей галереей «Индика», не успевал быть ни отцом, ни мужем, и главным добытчиком в семье стала Марианна. В их квартире на Леннокс-Гарденз в Найтсбридже кишмя кишели художники, друзья Данбара, а многие из них злоупотребляли веществами; на столе в кухне, где грелись бутылочки Николаса, валялись использованные шприцы. Сам Данбар увлекся ЛСД задолго до того, как это стало модно и противозаконно, но Марианну опекал, как Мик опекал Крисси Шримптон, и запрещал ей даже выкурить косяк.

Марианна, однако, намеревалась перепробовать всё и вскоре оказалась на орбите самой красивой пары Свингующего Лондона, Брайана Джонса и Аниты Палленберг, которые только рады были поддержать ее искания. Они по-прежнему жили на Кортфилд-Гарденз в Челси, в гулкой квартире — средневековый особняк пополам с марокканским базаром. На столах, стульях и почти сплошным слоем на полу валялась одежда — его, ее, хотя, вероятнее всего, их общая, только что купленная поблизости на Кингз-роуд (где бутики с радостью одаривали товарами «Стоуна» и его «старушку»), раз надетая и отброшенная или задубевшая от постоянной носки. В этом многообразном бардаке встречались сувениры Брайана-ботаника: книги о лондонских автобусах, схема сборки игрушечного поезда и коллекция винтажных машинок «Динки». Незваные гости в полицейской форме пока не предвиделись, и на виду лежали колеса и пакеты с марихуаной.

Эти двое, оба блондины, оба в халатах до полу, казались Марианне «двумя детьми, которым в наследство достался ветхий палаццо». Марианна и Анита прекрасно поладили — обе потомки экзотических европейцев, обе умные и любознательные, — хотя Марианна всегда утверждала, что ее «ужасала» эта сардоническая красавица, то доминатрикс, повелевающая Брайаном, то беспомощная жертва его побоев. Как и прочие их придворные, она делала вид, будто не замечает, что хипповский наряд Аниты не всегда скрывает руки в синяках или фингал под глазом.

Обычно Марианна наблюдала, как Брайан самозабвенно пытается нагнать дуэт Джаггера и Ричарда, корябает стихи в тетрадках или записывает зародыши песен, а потом все стирает, поскольку они недостаточно хороши. В квартире не было звонка — гостям приходилось орать с улицы, пока хозяин или хозяйка не выйдет на балкон первого этажа. Как-то раз при Марианне пришла мать Джулиана, одного из двух внебрачных детей Брайана, — надеялась пристыдить его и заставить выплачивать алименты. Она стояла на улице, умоляюще протягивая отцу ребенка, а Брайан и Анита взирали с балкона и смеялись, точно члены царской семьи над комичными крестьянами.

Невзирая на шмаленое веселье Брайана, Марианна подмечала, как «отчаяние проступало в его лице. Демоны уже пожирали изнутри эту головку ренессансного ангелочка…» Под кислотой его паранойя обострялась — он слышал голоса злоумышленников даже в скрежете водопроводных труб и шипении электропроводки; в очередном припадке ужасного предвидения на стене прямо над их с Анитой постелью он изобразил кладбище.

Почти всегда там ошивался и Кит, с самого разрыва с Линдой Кит «истекавший одиноким холостячеством», — приходил пешком за четыре мили из Сент-Джонс-Вуда. Мик возникал лишь изредка, приезжал из самого Харли-хауса, точно босс, инспектирующий сотрудников, и вскоре отбывал, содрогаясь от обилия наркотиков и мерзости в кухне.

К зиме 1966 года Марианна и Данбар разъехались — она и малыш Николас остались в одиночестве в квартире на Леннокс-Гарденз. Легковесность поп-карьеры Марианну разочаровала, она рвалась на сцену, однако вынуждена была отклонить роскошное предложение — сыграть с Николом Уильямсоном в театре «Ройял-корт», в «Неприемлемых доказательствах» Джона Осборна, — поскольку ее менеджер решил, что ей слишком мало пообещали. Как-то раз к ней забежал Эндрю Олдэм, а с ним и Мик. Невзирая на все Миково новообретенное презрение к женщинам, Марианна заметила, как он оглядывает промозглый подвал с единственным электрокамином, и почувствовала, что он искренне сопереживает ее невзгодам.

В начале октября Кит и Брайан пригласили Марианну на концерт «Стоунз» в бристольский Колстон-холл. На разогреве выступали Айк и Тина Тёрнер. За кулисами Марианна увидела, как в коридоре Тина Тёрнер, самая сексуальная танцовщица во вселенной, обучала Мика танцевать «пони боком». Наблюдая, как Тина им командует — более того, твердит ему, что он безнадежен, а он добродушно терпит, — Марианна все еще не знала, что ей предстоит.

* * *

После бристольского концерта, как водится, закатили вечеринку в гостинице — Кит, Брайан и доверенные придворные, в том числе фотограф Майкл Купер. Как вспоминает Марианна в своей автобиографии «Фейтфулл», там она курила косяк за косяком, «до полной бессловесности и обездвиженности». Постепенно все разошлись — остались только она, Мик и одна из участниц танцевальной группы Айка и Тины Тёрнер, надеявшаяся составить Мику общество на ночь и возмутительно долго соображала, насколько лишний тут третий.

Приближалось утро, и, невзирая на октябрьский холод, Марианна предложила прогуляться в парке у гостиницы. Дабы удостовериться, что Мик не просто наглый паршивец, с которым она сталкивалась прежде, она учинила ему устный экзамен по легендам о короле Артуре — очень многие из них тесно связаны с Западным краем. Мик не просто верно ответил на все вопросы, но проявил себя подлинным сэром Ланселотом — когда они вернулись к нему в номер, расшнуровал ее промокшие ботинки и поставил на батарею сушиться; лишь затем они занялись любовью. Марианну «до глубины души тронула его доброта».

Впрочем, оба они поначалу сочли, что это лишь очередная случайная связь. Марианна только что пережила неудачный брак и не спешила бросаться в омут. В любом случае она бы предпочла Кита Ричарда. Интеллектуальной девушке, тем более ослепленной ЛСД, Кит виделся Байроном, «раненым, измученным, обреченным романтическим героем, волосы дыбом, щеки ввалились… взрывной, неуемный… декаданс пополам с мощной энергетической волной». И однако, за все кислотные ночи, что прошли на Кортфилд-Гарденз, она ему даже не намекнула — отчасти потому, что чувствовала, как возмутительно он заворожен подругой своего нового лучшего друга. Он откровенно боготворил Аниту Палленберг и рьяно, не хуже всякого странствующего рыцаря из Камелота, жаждал спасти ее от издевательств Брайана, однако верность собрату по группе не дозволяла ему и рта раскрыть.

Мик, казалось бы, тоже нацелился к другой звезде. Порвав с Крисси Шримптон — что было предсказуемо для всех, кроме нее, — он подумывал встречаться с новой звездой британского кинематографа, сексуальнейшей Джули Кристи. Однако забыть ночь в бристольском «Шип-отеле» и допрос касательно Гиневры, Мордреда и Экскалибура оказалось не так легко. После гастролей он позвонил Марианне и начал тайком ездить к ней в квартиру на Леннокс-гарденз.