Ассасин. Возвращение - Дмитрий Кружевский

– В смысле?

– В прямом. Эта реальность возникла в результате одной очень странной встречи, и если ее не произойдет, то… пффф. – Он театрально раскрыл ладонь правой руки, и над ней возник миниатюрный взрыв. – Все исчезнет, все. Впрочем, тебе беспокоиться особо не о чем, ты просто окажешься дома и ничего не будешь помнить о случившемся. Для тебя всего этого просто не произойдет.

Я нахмурился:

– И когда это случится?

Наблюдатель равнодушно пожал плечами:

– Может, и никогда, а может, через мгновение, кто знает. В любом случае я хочу просто подстраховаться, сделать эту линию реальности основной.

– Почему?

– Потому что другие варианты куда хуже, впрочем, гляди сам.

Он театрально щелкнул пальцами, и в моей голове словно взорвалась маленькая бомбочка, начиненная разноцветными калейдоскопами, которые тут же стали складываться в причудливые картинки. Пустыня, безбрежная пустыня, покрытая странным серым песком, в котором иногда вспыхивают золотистые искорки. Невидимая камера несется над поверхностью, иногда останавливаясь, чтобы показать затянутые барханами развалины или очередной скелет какого-то существа. Новая вспышка. Странный мир, похожий на бескрайнее болото, в котором ползают огромные слизни с человеческими лицами, поедая какие-то бледно-зеленые водоросли. Картинка была настолько противной, что меня аж всего передернуло, и неведомый киномеханик тут же поспешил сменить кадр. На этот раз мне показали войну. Камера парила над полем боя, выхватывая, словно в замедленной съемке, некоторые особые смачные, по ее мнению, моменты. Вот один из солдат срубает голову противника своим мечом, вот эльф исчезает во вспышке магического огня, его кожа лопается от жара, глаза вытекают, но он все еще жив, а его распахнутый рот замер в беззвучном крике, вот какой-то маг, получив клинком в живот, воздел светящиеся руки над своей раной, пытаясь запихнуть обратно вываливающиеся кишки. Мерзко, конечно, но привычно, в конце концов, на поле боя я побывал.

– Эта война длится почти три столетия, когда-нибудь маги хаоса решатся применить одно могущественное заклятие, и этот мир сгорит в огне. Не останется никого.

Голос Наблюдателя на секунду отвлек меня от разворачивающейся внизу баталии, а затем картинка вновь сменилась. Один за другим «слайды» миров мелькали в моей голове, сливаясь в бесконечную череду войн, разрушений, скопищ каких-то мутантов, иногда выдавая особо причудливые картинки типа мира разноцветных разумных туманов, которые мой мозг просто отказывался принять за действительность. Наконец все это кончилось, и я обессиленно откинулся в своем кресле – голова гудела словно пустой барабан.

– Ну как тебе? – поинтересовался Наблюдатель, привычным жестом поднося горящий палец к своей трубке и раскуривая ее. – Интересный экскурс?

– Бред какой-то, – бросил я, вытирая струящийся с висков пот. – Неужели все эти миры существуют.

– И да и нет, пока они такие же призраки, как и этот. Какой-то более вероятен, какой-то менее, но все они могут реализоваться, ветвление реальности происходит в каждый квант времени.

– Черт, я-то думал, все кончилось и все эти игры богов остались в прошлом.

– Они и остались. Для этого мира все давно закончилось, и мне хочется, чтобы все так и было.

– Не понимаю.

– Просто мысли многомерно.

– Легко тебе сказать. – Я криво усмехнулся.

– Ну тогда, как там у вас там говорится… – Его лоб на мгновение избороздили горизонтальные морщины. – Ах да, не заморачивайся, и все, просто поверь мне на слово. Я хочу, чтобы эта реальность продолжила существовать, и для этого мне нужна твоя помощь.

– Почему моя?

Наблюдатель пожал плечами.

– Потому что тебе нравится этот мир, потому что он для тебя родной, потому что он выбрал тебя и вновь призвал на помощь, потому что мне некогда, да и неохота искать других кандидатов. Хватит причин, или еще десяток придумать? Или, может, хочешь аллегорию, так пожалуйста: тоннель в муравейнике должен чинить муравей, человек, может, это и сделает, но риск разрушить весь муравейник очень велик.

В ответ я только хмыкнул, но промолчал. Помнится, нечто подобное мне говорил и Арагорн, объясняя, почему я должен ему помогать. Впрочем, наверное, они оба правы, вмешательство подобных им созданий в обычную жизнь может привести к не очень хорошим последствиям, а их самые добрые намерения могут обернуться катастрофой для тысяч, а то и миллионов живых существ. Проблема будет примерно та же, что у великана в стране лилипутов: захотел спасти деревню от наводнения, поспешил на помощь, а в результате раздавил десяток спасавшихся, разрушил несколько попавшихся на пути домов, случайно задев их при беге, ну и так далее и тому подобное. Слон в посудной лавке, но с самыми добрыми намерениями.

Мы некоторое время помолчали, затем я спросил:

– Ну и кто победил – Порядок или Хаос?

– А никто, – буркнул тот, затягиваясь, и, сделав паузу, добавил: – И одновременно все.

– Это как? – удивился я.

– А вот так. – Наблюдатель пожевал мундштук трубки, словно раздумывая, что мне ответить. – Просто Хаос и Порядок слились воедино, стали одним целым, – пояснил он наконец.

– Ничего не понимаю, – мотнул я головой. – Как это – слились?

– Да очень просто. Хаос ведь это по сути что? Первород, утробная жидкость, плацента, этакая субстанция законов и констант, которые по каким-либо причинам не реализовались в спирали миров. Вся его агрессия на самом деле обычный природный процесс медленной выкристаллизации истинной структуры семени. Любопытство Арагорна, его самоуверенность вкупе с эгоцентризмом и настырностью Артаса просто ускорили этот процесс, что едва и не привело к катастрофе. Тут как с некоторыми химическими реакциями, пока в них не лезешь, они протекают спокойно, но стоит вмешаться, рвануть может дай бог.

– Я что-то совсем запутался. – Я растерянно потер переносицу. – Значит, теперь Порядок и Хаос вместе, одно целое.

Наблюдатель кивнул.

– Но почему я не замечаю никаких изменений?

– А ты и не мог бы заметить, – усмехнулся он. – Просто теперь этот мир таков, каков он есть… и все.

– А Арагорн с Артасом, как же они?

– А что они? – Наблюдатель приподнял брови и, повернув голову, посмотрел на меня насмешливым взглядом. – Они две стороны одной монеты, альфа и омега одной личности, думаю, уж как-нибудь договорятся.

– Дела…

– И не говори. – Он вздохнул и выпустил в потолок очередную струйку дыма, которая приняла облик небольшого самолетика, сделавшего над нами круг и умчавшегося в распахнутое окно. – К тому же семя дало росток.

– Какое семя? – Я скосил глаза на своего собеседника.

– Обычное, – ответил тот, загоняя мундштук трубки в угол рта. – Семя, из которого должно вырасти древо мира.