Пропавшая дочь - Адам Нэвилл

Отец сплюнул и засмеялся.

– Ты не знал?! Твои послания с другой стороны не сообщили тебе? Да, Йона убил твоего любовника. Он убил его. Твой собственный босс убил твоего любовника, ты, тощий урод. Моя дочь была его последней работой. И ты не знал? Дьявол, заплативший за нее, заплатил и за ваши смерти. Это было частью сделки. Вы даже друг другу не доверяете. У меня нет слов. Нечего сказать людям вроде вас. Нет смерти, соизмеримой с вашими преступлениями.

– Симми, – снова прошептал Черный. Его тело теперь полностью обмякло и повисло вниз головой. Висельник, распятый воспоминанием о своей потере.

– Йона солгал. Сказал, что ты умер. Но ты жил все эти два года. И все эти два года я хотел умереть!

Олег закрыл руками мокрое лицо.

– Ты не собираешься рассказывать мне о моей дочери. И нет никого, кого любишь и кого я мог бы убить. Я могу наказать лишь тебя.

Олег опустил руки и посмотрел на Отца, сверля его взглядом, исполненным почти нечеловеческой ярости. Эта груда костей в руках Отца, казалось, налилась невероятной силой. Несмотря на скованные лодыжки, Олег сумел ногами обхватить Отца за пояс настолько крепко, что у того перехватило дыхание. Прижал его к ограде и, используя его тело как опору, а также с помощью мышц своего живота приподнялся в воздухе и сел. Держась скованными ногами за спину Отца, вытянул себя из серой, мокрой бездны. Взмахнув длинными жилистыми руками, отбросил Отца от ограды и рассек металлическими наручниками ему губы.

Когда зрение у Отца прояснилось, он обнаружил, что таращится на бетонный потолок. Желтый свет мерцал, словно пытаясь оживить его притупленное сознание. В ушах гудело. Пошевелив разбитой нижней губой, он попытался заговорить, но из горла вырвался лишь клекот. Ему потребовалось убедить себя, что то, что сидело сейчас перед ним, спиной к ограде, являлось человеком. Никогда еще его так сильно не били. Олегу Черному удалось вывернуться из захвата, обхватить ногами его за талию и подтянуться к ограде, через которую он был переброшен. Он ударил Отца, после чего присел на корточки одним быстрым, плавным движением. Человек, который, казалось, находился при смерти, проделал это, будто был каким-то акробатом или циркачом; человек, объявленный умершим два года назад, и человек, чьи лодыжки и запястья по-прежнему были скованы стальными наручниками.

Отец заставил себя подняться на ноги, нащупывая в кармане пистолет. Олег тоже встал, заняв идеально сбалансированную позу танцора, и отвлеченно посмотрел на город.

– Мы едем к Йоне. Довольно этого дерьма. Мы едем к Йоне, или ты никогда больше не увидишь свою дочь.

– Йона мертв.

Олег снова обратил на него внимание. Красные глаза сузились.

– Я убил его.

– Ты? – Это было произнесено с презрительным недоверием.

Отец кивнул.

– После того как он сдал мне тебя, я убил его.

– Он сдал тебе… Йона не заговорил бы, если только…

– Я выстрелил в него. Прострелил ему коленные чашечки. Но, думаю, его сломила моя угроза убить его папашу.

Олег провел длинными пальцами по контурам своего разрисованного чернилами черепа.

– Тот безумный старый ублюдок? Он все еще жив? Возможно, это помогло. А не колени. – Он задрал вверх подбородок и заморгал красными и влажными от слез глазами. – Йона, Йона, Йона. Это был ты?

– Ты знал, что я иду за тобой. Знал, что я убиваю, чтобы найти тебя. Ты нарисовал меня на той клятой стене. Ты говоришь, что я сделал… те знаки. Но ты не знал, что ты и твой любовник были преданы вашим же боссом? Что ты за провидец?

Какое-то время Олег был мыслями где-то в другом месте, взгляд у него стал почти отсутствующим.

– Я искал Симми. Ходил в геенну огненную. Ты представить себе не можешь… Но бездна не дает конкретных ответов. Там всё не так. Да и кто смог бы одолеть Симми своими силами? Никогда не догадаешься. – Олег шлепнул себя по голове. – Когда-то я считал Йону виновником, но потом решил, что это невозможно. Симми предупредили бы друзья. У него было больше друзей, чем у Йоны.

Отец промокнул рукавом онемевшую губу.

– Хочешь, чтобы я поверил, что у тебя есть некая особая связь… с той штукой, с этим послесмертием, как у всех тех чокнутых евангелистов и пророков? Думаешь, ты особенный? Ты мне надоел. Разве это демон заставил тебя похитить ребенка? Говори же. Ты скажешь мне все немедленно или умрешь. Клянусь, что ты умрешь здесь.

Олег пожал плечами.

– Ты путаешь то, о чем я тебе говорил с… с чем-то близким тебе по интеллекту. Но с послесмертием нельзя вести переговоров. Оно не дает поблажек. Я провел много лет, пытаясь выяснить это. В великом хаосе есть только видения, похожие на образы на моих стенах. Изображения того, что было и что будет. Но там можно найти покровителя.

– Чушь.

Олег проигнорировал Отца, будто устал от него.

– Симми первым искал это место, послесмертие. Он был художником, который обучал меня. Он был провидцем. Знал, что для нас там есть проводники, покровители, за которыми мы можем… следовать. Знал, что мы всегда сможем быть вместе, и там тоже, после этой жизни. И он нашел кое-что… мы нашли. Мы принесли ему жертву, и оно приблизилось к нам. Пришло к нам, поскольку мы создавали все больше и больше нашего собственного хаоса. Оно нашло нас по нашим знакам, тем, что мы сделали в ходе ритуала. Ты не поймешь… – Олег пожал плечами. – Как бы ты смог? Только мы, как и те провидцы до нас, когда-либо узнаем о том, что находится так близко и что можно привлечь еще ближе. Ты думаешь, это – нечто, способное говорить? Думаешь, его могут понять или контролировать такие жалкие существа вроде нас? Мы – пыль. Пыль, которая просачивается сквозь трещину, пыль, которая скоро улетит туда, откуда мы все пришли.

– Хватит, довольно этой болтовни. Я предупреждаю тебя! Моя дочь…

– Что? Ты просишь у меня лишь крошечный кусочек великой правды, потому что тебя не интересует вся картина целиком. Даже сейчас тебе не хватает ума. Ты не понимаешь то, что дало нам жизнь, то, что разрывается на кровь и плоть, нетерпеливо ждет, когда мы вернемся в тот страшный переход. Мы – часть его. Мы – маленькие частицы того, что распространяется во множестве. Там не существует ни времени, ни пространства. А здесь все мы – никто. И ничто. – Олег, казалось, верил собственному бреду. И, как это обычно бывало при столкновении с безумием, Отец ощущал дискомфорт, усталость и странную серьезность.

Черный не считывал его сигналы и снова не обращал внимания на пистолет, направленный ему в лицо.

– Мы нарисовали наши рисунки кровью, Симми и я, разве ты не видишь? В процессе ритуала мы создали наши знаки, которые по-настоящему можно увидеть в другом месте. Они достаточно яркие, чтобы их заметил покровитель. Ритуал – это часть приманки Симми. И мы застряли между знаками. Всякий раз во время сна мы видели, насколько сильно застряли. Мы видели его кончину. Да, и мы пытались изменить это. Но увиденное стало неизбежным, как только всё началось. Также я видел в темноте и своего врага – тебя. Я знал лишь, что мой последний час связан с Симми и с тем, что мы сделали. Сделали с твоей дочерью, как теперь кажется.