Работа легкой не бывает - Кикуко Цумура

сестру, потом родителей, – продолжала госпожа Масакадо. – Его сестра занимает высокий пост в организации. Иногда ее можно увидеть на плакатах.

Мне сразу вспомнился плакат с женщиной в белом платье, который я так часто видела во время обходов территории.

– Значит, работа господина Монага заключается не в графическом дизайне?

– Нет, в нем, – ответила госпожа Масакадо, метнув в меня слегка встревоженный взгляд. – Если не ошибаюсь, он выполнял дизайнерскую работу и вместе с тем следил за «Одиночества больше нет!». Но, к сожалению, больше я ничего об этом не знаю. – Со свойственной ей мягкостью госпожа Масакадо вбила гвоздь в крышку гроба нашего разговора.

Я кивнула. Не зная, что ответить, я засмотрелась на папку в руках госпожи Масакадо. Я понятия не имела, что там, так что просто глазела на скрепленную стопку бумаги. Прошло довольно много времени, прежде чем я наконец опомнилась. Заметив это, госпожа Масакадо нерешительно осведомилась:

– Вы не против сейчас обсудить следующее место работы?

Думая, что зацикливаться на господине Монага бессмысленно, я согласилась.

– Есть ли у вас какие-либо особые требования? Вам понравилось работать вне помещения или вы предпочли бы теперь труд за письменным столом?

– Особых предпочтений у меня нет. Но предыдущая должность определенно дала мне понять, что работа вне помещения не исключена.

Честно говоря, мне было все равно. В тот момент я даже не была уверена, что вообще хочу работать. Если бы мне сказали, что никаких вакансий нет, я, вероятно, просто кивнула бы и без лишних слов вернулась домой. В равной мере если бы меня спросили, готова ли я ехать на стройку в Дубай, я, скорее всего, ответила бы не раздумывая, что готова.

– Так, понятно. Ну вот здесь есть должность, которая, кажется, сочетает в себе оба элемента. Рассказать о ней подробнее?

Я кивнула.

– Объяснить это немного затруднительно… Эта работа может в итоге показаться случайной и неквалифицированной.

– Вообще-то любая подойдет.

Я сознавала, как отчаянно прозвучали эти слова, но ничего не смогла поделать. По причине, которую я толком не понимала, во время сегодняшнего разговора с госпожой Масакадо меня не покидало чувство, будто в моем сердце разверзлась дыра. И если возможность чем-нибудь заняться не даст мне времени заглядывать в эту дыру, я в самом деле готова взяться за какую угодно работу.

– Этот запрос поступил из конторы по обслуживанию парка. – Госпожа Масакадо склонила голову набок, вглядываясь в текст. – «Легкая офисная работа в хижине в большом лесу» – так здесь сказано. Запрос пришел как раз сегодня утром, так что вникнуть в него я еще не успела.

Даже с точки зрения человека, который только что подумывал согласиться поработать на стройке в Дубае, в тексте запроса было что-то такое, что заставило меня нахмуриться и поднять глаза. Госпожа Масакадо продолжала читать, потом пожала плечами и объяснила:

– Но это контора, подведомственная Министерству сельского, лесного и рыбного хозяйства, так что организация наверняка солидная. Не зафиксировано ни единого сообщения о домогательствах или невыплате зарплаты, к тому же они предлагают медицинскую страховку. Хм, кстати, о зарплате… Да, невысокая, восемьсот пятьдесят иен в час, с девяти до пяти с оплатой сверхурочных. Почасовая ставка по сверхурочным поднимается до тысячи иен за час.

– Длинный рабочий день и низкие ставки…

– Впрочем, здесь сделан акцент на простоту работы. «В самом деле очень легкая работа!» – с восклицательным знаком, и все такое. Что скажете?

Госпожа Масакадо выпрямилась и заглянула мне прямо в глаза. Видимо, эта работа пробудила в ней любопытство, и она твердо вознамерилась поручить ее мне.

Я многим обязана госпоже Масакадо, думала я, и какой бы странной ни выглядела работа, лучше действовать, пока на тебя еще возлагают большие надежды, так что я кивнула.

– Хорошо, конечно, я попробую.

В парке «Обаяси Дайсинрин» я бывала несколько раз на школьных экскурсиях, мне тогда еще особенно понравилось в музее парка, но после школы не приезжала сюда ни разу. Если не считать того периода, когда о нем писали на первых полосах газет, поскольку при подготовке к возведению пристройки к музею в земле были обнаружены окаменелые останки древнего человека, парк был тихим местом, где время течет медленно и мирно.

Господин Хакота из администрации, с которым у меня было назначено собеседование, ждал меня у ворот парка. С виду лет шестидесяти пяти, он был одет в зеленый комбинезон с вышитыми буквами «ОДП». Просияв, он поприветствовал меня гортанным кансайским говором: «Большое спасибо, что приехали!» Он производил впечатление действительно приятного человека, и я мысленно помолилась, чтобы это впечатление оказалось верным и под внешним благодушием не скрывалась проблемная личность. Поклонившись ему, я сказала:

– Я от госпожи Масакадо.

– Знаете, – объяснил он, – я ведь первый раз подавал объявление, так что не знаю, в чем дело, может, я что-то не так написал, но, кроме вас, желающих на это место не нашлось! Вы рады, что начнете прямо сейчас?

Снова-здорово, подумала я. С запозданием я почувствовала, как во мне всплывают подозрения, адресованные госпоже Масакадо, хотя и сумела быстро прекратить накручивать себя. На работу, куда она меня посылала, не находилось других претендентов, но до сих пор я не попадала в зависимость от начальства, известного склонностью эмоционально шантажировать подчиненных или чрезмерно загружать их работой.

– Да, это было бы замечательно.

– Превосходно. Это очень поможет, – заверил он. – Ваша предшественница, которая пришла к нам по рекомендации одного из наших сотрудников, решила, что больше не в силах оставаться здесь. – Господин Хакота с понимающей улыбкой поднял брови и приставил указательный палец к виску.

Я засмеялась, думая, что уж теперь-то наверняка влипла.

– По-моему, это место ей не подходило. Такой нервной. Знаете, из тех, кто начинает дергаться, когда вокруг слишком тихо. Вам нравится тишина?

– Да, вполне. – Я сдержанно улыбнулась.

– Приятно слышать!

Господин Хакота закивал, уселся в машинку, похожую на гольф-кар или багги, и жестом предложил мне занять заднее сиденье. На машинке был нарисован японский краб-паук – эмблема футбольного клуба «Кангрехо Обаяси». Футбол меня не интересовал, поэтому увиденное вызвало только мысли о том, что стадион «Кангрехо» расположен совсем рядом с парком и что в крабах-пауках есть что-то жуткое. Говорили, будто бы «Кангрехо» выбрали своей эмблемой краба-паука по той причине, что во время строительства стадиона было найдено множество окаменелостей этих существ, но с тех пор, как в округе обнаружили окаменелые останки древнего человека, крабы-пауки стали вызывать гораздо меньше интереса и в конце концов были преданы забвению. Мне вспомнилось, как однажды на прежнем