Здесь все взрослые - Эмма Страуб

Астрид поставила машину у подъездной дорожки к дому Эллиота, позвонила в звонок – громкий, электронный сигнал, нарочитая имитация колокольчика. Никто не ответил, она взялась за дверную ручку, и дверь вдруг открылась. Через широкое окно в гостиной Астрид увидела во дворе Венди и близнецов. Венди стояла на коленях перед одним из братьев и обрабатывала мелкую ранку. Она хорошая мама, строгая, но любящая. Астрид уважала Венди за ее бесконечное терпение – ведь ее шалопаи выведут из себя кого угодно. Они в этом смысле покруче ее собственных детей, правда, в восьмидесятые жизнь была совсем другой и предъявляла к ней куда более скромные требования. Тогда не существовало даже ремней безопасности. Ей хотелось предложить Венди нечто большее – посидеть с детьми, что-то подсказать, рассказать какие-то забавные истории из детства Эллиота и его сестры с братом, однако она знала, что ее намерение будет принято без энтузиазма, и держала рот на замке. Стоило ей удариться в воспоминания, как крошка Эллиот бухнулся на плотную пеленку, учась делать первые шаги, Эллиот смотрел на нее с прищуром, будто она спрашивала, как у него нынче со стулом.

Дверь в кабинет Эллиота была закрыта. В огромном доме Айдан и Захари занимали одну комнату, еще несколько спален, предназначенные для возможного пополнения семейства, после мозгового штурма превратились в места для всяких абсурдных занятий: домашний спортзал, игровая комната, библиотека, для нее купили большие книги в кожаных твердых переплетах, читать которые никто не собирался. Астрид постучала, подождала. Услышала, как Эллиот вздохнул, заранее недовольный, – и медленно повернула дверную ручку.

Эллиот играл в гольф. Имитировал – с помощью видеоприставки и экрана телевизора. Астрид бесило, что в кабинете у него стоит телевизор. Не кабинет, а гольф-клуб, подростковая фантазия на тему взрослой жизни.

– Привет, мама, – сказал Эллиот, не поворачиваясь.

– Откуда ты узнал, что это я? – спросила Астрид.

Эллиот отвел локти назад, изображая удар, в руках крошечный пульт – и якобы запулил мяч высоко в иллюзорное голубое небо.

На экране появился результат, после чего Эллиот нажал кнопку, и экран погас. Он швырнул пульт на стол.

– Какие новости?

– У меня к тебе пара вопросов. Можно сесть? – Астрид показала на кожаное кресло для посетителей напротив его стола.

Он кивнул, и она села, выпрямила спину, скрестила лодыжки, сумочку положила на колени.

Эллиот убрал телефон со стола, нажал несколько кнопок.

– У меня скоро встреча, надо кое-что обсудить, но, конечно, давай. – Он уселся на край стола, как нетерпеливый директор старшей школы.

Сердце застучало в груди, пробиваясь к поверхности ближе, чем обычно. Астрид оглядела фигуру Эллиота, все еще стройную, как в отрочестве. Жизнь человека трудно зафиксировать, поделить на конкретные периоды. Да, подруги детства всегда выглядят повзрослевшей версией себя, а коллег по работе сложно представить в опасном возрасте с мудреными зубными скобами. Но когда Астрид смотрела на своего старшего сына, она видела его целиком и сразу: спортивный юноша, очаровательный карапуз, безутешный ребенок, студент юридического факультета, муж, новоявленный отец. И все они вместе и врозь – это Эллиот.

– Извини, – произнесла Астрид.

Эллиот отошел от стола и встал перед окном. Она поднялась, они оба смотрели на лужайку. Там резвились Захари и Айдан, по очереди лупили бейсбольные мячики со специальной пластиковой подставки. Всякий раз ребята изо всех сил напрягали свои маленькие тельца, едва не падая, не важно, попадали по мячу или нет. Венди сидела в сторонке, в садовом кресле. Мальчишки любили покуролесить, поиздеваться над взрослыми, хотя друг друга не обижали никогда, и сейчас каждый терпеливо ждал своей очереди в этой баталии на двоих.

Эллиот напряженно смотрел в окно.

– Портер тебе сказала? Или Венди?

– О чем? Нет, дорогой, я хотела перед тобой извиниться. – Она зашла не с той стороны, он ее не понял. – Насчет Барбары Бейкер. Это ведь она мне тогда сказала, что видела тебя, помнишь?

Эллиот повернулся к ней. За его спиной светило солнце, и лицо оказалось в тени.

– Господи, Ники прав, тебе эта Барбара Бейкер покоя не дает. Дичь какая-то. Что я должен помнить?

В голове у Астрид мелькнуло: а не придумала ли она все? Может, ей пригрезилось? Нет, все-таки вымысел с правдой она обычно не путает.

– Ты был в седьмом классе. Я сказала тебе: кое-кто мне сообщил, что видел тебя. На камнях, у воды. С симпатичным пареньком, он вскоре уехал. И я тебе сказала: чем бы вы там ни занимались, это надо прекратить. И вот за это я хочу извиниться. – Она все впихнула в короткую фразу, да и времени с тех пор прошло бог знает сколько. Но едва эти слова вылетели изо рта, у Астрид будто гора свалилась с плеч. – Прости меня, сынок. Я только потом поняла, как была не права.

Эллиот склонил голову набок. Его лицо – насколько она могла видеть – не отражало ровным счетом ничего.

– Я этого не помню, – произнес он.

За окном раздались хлопки, но они даже не обернулись. Мальчишки радостно улюлюкали. У одного из них получилось ударить, и мяч взмыл высоко в воздух. Венди зааплодировала, застучала в ладоши, этот звук они и услышали.

– Твой приятель, Джек? Его родители переехали в Калифорнию, в Беркли. Примерно туда, откуда Венди родом. Ты его помнишь? – Вот тебе и детские годы твоих детей! Она всегда переживала, когда кто-то из них (а то и все трое!) забывал слова песни, которую она пела им пятьсот раз, или содержание книги, которую они читали вместе, уютно устроившись рядышком, по шесть, семь или восемь раз в день, а потом оказывалось, что они ничего этого не помнят, хотя Астрид эта информация казалась очень важной. Неужели история с тем мальчиком – очередная детская сказочка? И она сама наполнила ее таким смыслом, что та повисла камнем на шее, именно на ее шее, а не на шее ее сына. – Нет так нет, – сказала Астрид. – Был такой паренек, вроде бы вы дружили. – Она не стала продолжать.

– Все нормально, мама, – выжал из себя Эллиот наконец. – Не парься. Ничего там плохого наверняка не было. – На столе завибрировал телефон, он встрепенулся. – Извини, надо ответить. – Эллиот подхватил телефон, сказал кому-то «привет», открыл дверь кабинета, позволил маме выйти в коридор и закрыл за ней дверь.

Астрид избавилась от тяжелой ноши. Сняла гору с плеч. Высоко подняв подбородок, она гордой походкой вышла из дома.

Первое расставание у Портер и Джереми случилось очно, теперь же Портер решила, что лучше сделать это по телефону. Если не смотреть Джереми в глаза, ее решимость будет больше. Почему-то устоять перед его лицом ей всегда трудно. Диабетикам совсем не обязательно смотреть на холодильник, полный кока-колы, если они решили завязать со сладким. Чем проще, тем лучше.

День был рабочий, и Портер позвонила в клинику. Помощница Джереми, то ли Стефани, то ли Трейси, Портер никогда не могла запомнить ее имя, перевела звонок на него. Сердце бешено колотилось, но она точно знала, как надо поступить.