Здесь все взрослые - Эмма Страуб

– Привет, – сказал Джереми.

– Привет, – ответила Портер. – Слушай. Знаю, я уже говорила, но в том, что мы повторили этот номер, виновата я. Ни тебе, ни мне от этого ничего хорошего. Так? Согласен? – Вопрос, за который она себя ненавидела, будто он оставался открытым, будто ответить на него можно по-разному.

– Ты всегда так говоришь. – Он там явно улыбается, ему не надо сидеть перед ней, Портер прекрасно видит его лицо и по телефону.

– Да. Но сейчас я серьезно. Пока, Джереми. – Она отключилась, лишив его возможности ответить.

Слез не было, только руки дрожали. Портер закрыла глаза, глубоко вздохнула. Как в наплыве, она увидела все сразу: они еще дети, ветер в голове, она звезда праздника, потом холодная раздевалка, потом они впервые переспали, а потом впервые переспали после его женитьбы. Так хочется быть лучше, чем ты есть на самом деле! Если верить ее братьям, родители постоянно совершают ошибки. И сейчас, когда Портер вот-вот сама окажется в данной категории, ей хотелось по крайней мере не совершать ошибок осознанно. Может быть, когда-нибудь она скажет Эллиоту, что прислушалась к его совету.

Портер снова вздохнула и потянулась к телефону. Проглядела контакты и нашла то, что искала. Нажала клавишу «звонок», и через несколько сигналов ей ответила Рэчел. Портер сразу перешла к делу.

– Есть план.

В четыре Портер ждала Рэчел на парковке. Та освободилась после уроков, без задержки – внеклассных занятий не было. Портер сразу увидела, что живот у Рэчел, как и у нее, подрос, уже не скроешь. Кофта распахнута, при мысли о молнии ее живот смеялся.

– Привет, беременная, – воскликнула Рэчел.

– От беременной слышу, – парировала Портер.

Они обнялись, Портер положила руку подруге на плечо.

– И чем мы тут занимаемся? – Рэчел показала на здание, за которым они стояли. Оно называлось «Спа на море», хотя до моря несколько часов езды. – Педикюр?

– Нет, – сказала Портер, ведя ее ко входу по выложенной камнем дорожке. – Сейчас увидишь.

Внутри молодая женщина взяла у них верхнюю одежду. Изо всех углов комнаты доносилось журчание ручья, и казалось, что это не ручей, а водосток во время проливного дождя.

– Так и тянет пописать, – хихикнула Рэчел.

– Кто про что. – Портер хлопнула ее по плечу.

Девушка за стойкой предложила обеим по ложной «мимозе» – апельсиновый сок с минералкой.

– Думаю, полбокала шампанского нам не повредят, – заметила Рэчел. – Как считаешь, Порт?

– Ясен перец, – согласилась Портер. Девушка смущенно поежилась, наверное, в голове у нее заплясали страшные картины – мозговая травма и тому подобные ужасы. – Обойдемся апельсиновым соком. – Девушка сразу оттаяла, с облегчением вздохнула и оставила их одних – в комнате с большим псевдокамином, заставленной креслами.

Рэчел, мурлыча от удовольствия, отхлебнула напиток и опустилась в кресло.

– Я прямо чувствую три капли дешевого шампанского, которое она уже собралась нам налить.

Портер тоже отпила из бокала.

– О да. С легким привкусом лимона.

Две женщины сунули головы в комнату ожидания.

– Парный массаж? – спросила одна, покрепче и повыше.

– Точно, – подтвердила Портер. Она коснулась руки Рэчел. – Не бойся, крошка.

Рэчел засмеялась.

– Если разобраться, это не парный массаж, а четверной.

Высокая крепышка вместе с кургузой и плотной напарницей провели Портер и Рэчел по тусклому коридору в совсем уже полутемную комнату. Бок о бок стояли два массажных стола, две хрустящие простыни были откинуты в форме аккуратных и одинаковых треугольников. В центре каждого стола – отверстие.

– Это еще зачем? – удивилась Рэчел.

Она потрогала боковины отверстия.

– Для вашего живота, мисс. Если неудобно, можно лечь на бок. Но многие предпочитают именно так.

Рэчел взглянула на Портер.

– Будто у меня своих дыр не хватает. – Она засмеялась, все тело затряслось, как у Санта-Клауса в мультике.

– Извини, подсунула тебе дырку от бублика. Это шутка незапланированная, но вполне удачная, а? – спросила Портер.

Рэчел великодушно ухмыльнулась.

– Погоди, пописать все равно надо. – И она заковыляла по темному коридору, а Портер разделась и постаралась изящно устроиться под простыней.

Живот утек в отверстие. Она будто плавала. Закрыв глаза, Портер слышала, как спускается вода в туалете, как Рэчел шаркает по полу, аккуратно снимает одежду и недовольно ворчит. Наконец, она забралась на стол и тоже упрятала живот в отверстие.

– А-ххх, – проурчала Рэчел из колыбельки для лица. – Супер.

– То ли будет дальше, – заверила Портер. Она вынула левую руку из-под простыни и сунула ее в проем между столами. – Рэч, – позвала она.

Рэчел подняла голову, увидела руку Портер и опустила в проем правую руку.

Они сплели пальцы. Портер хотелось сказать, что она все-таки решилась расстаться с Джереми, но Рэчел, наверное, и так считает, что эта история давно закончилась.

– Готовы? – спросила одна из массажисток откуда-то из темноты, где они затаились, будто убийцы.

– Готовы, – ответили Портер и Рэчел в унисон.

Они отпустили руки друг друга, и Портер счастливо улыбнулась: она отправляется в дальнее плавание, одна, но не одна, обе они плыли в своих телах, а на борту, внутри – неизвестные пассажиры, плывет себе океанский лайнер по сумеречному океану. Одна, но не одна, внутри – счастье.

Во вторую половину дня Астрид и Сесилия планировали сделать подписные листы, вдохнуть новую жизнь в петицию «Магазины маленькие, зато свои» – Астрид купила пять планшетов с зажимом для бумаги, коробку карандашей. Идея принадлежала Астрид. Дома надо все подготовить, поехать в центр города, припарковаться и остаток дня ходить по Мейн-стрит и собирать подписи. Сесилия согласилась участвовать в этом как в части наказания, хотя было ясно, что все ее наказания можно смело ставить в кавычки – скорее это приятное времяпровождение с друзьями и семьей. Сесилия предложила Августу составить им компанию, и он согласился, если не понадобится родителям в магазине. Втроем они сидели за кухонным столом – и тут в дверь позвонили.

– Открой, сделай милость, – попросила Астрид.

Она опустила очки и посмотрела на Сесилию через переносицу. Сесилия пожала плечами и сползла со стула. Распахнула тяжелую дверь, не глянув в глазок, потому что глазками в Клэпхэме не пользовались – даже если нагрянет маньяк-убийца, дверь скорее всего все равно не заперта, так что глазок никого не спасет.

На огромном дверном половичке стояли ее родители, за спиной у каждого – по чемодану. Отец привел бороду в порядок, а на загорелом лице мамы сияли веснушки, как всегда в конце лета и начале осени. Рты у обоих раскрыты в застывшей улыбке, точно они позировали для фото.