24 дня на любовь - Кира Ланвин

Сделала шаг, второй, развернулась и пошла прочь. Все равно, что мне нужно в противоположную сторону. Только бы не слышать больше этот дикий бред. С чего вдруг такая самоуверенность? Откуда вообще могла взяться мысль, что я могу захотеть вернуться к нему?

— Ты что, реально не понимаешь? — крикнул вдогонку, но я уже спешила вперёд. — Или… Погоди, Лиза! Ты что, не в курсе? — услышала ближе и через секунду локтя коснулись. — Твой пацан не сказал тебе, да? Ты поэтому такая спокойная?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Да о чем ты!? — взорвалась я, не выдержав, снова развернулась к нему. — Оставь меня в покое! Я никогда не вернусь к тебе. Никогда! Так понятно!?

Он как-то замялся, но явно не из-за моих слов. В чём дело? Опять эти бесконечные загадки и намёки.

— Лучше не зарекайся. Жизнь — она такая. Непредсказуемая.

Я с силой зажмурила глаза, на языке шипели едкие слова. Как же надоел! Я готова была отправить его на все известные направления, но…

— Твой пацан, Макс, кажется? Он говорил тебе о том, что Григорьев его убрать решил?

Внутри всё болезненно сжалось.

— Что значит убрать? — переспросила я настороженно, не сводя глаз с Олега.

Он переступил с ноги на ногу, покачал головой, чуть выпятив нижнюю губу. Нетерпение во мне кипело, но страх за Макса и все мои тревожные мысли, что волновали последнюю неделю, заметно его остужали. Хотелось крикнуть: «Говори же», но я молчала, понимая, что пока Олег не скажет всё задуманное, ответа я не получу.

— Реально не сказал? — он хмыкнул, раздумывая над чем-то. — Я не хотел быть тем, кто тебе это скажет, Лиз. У меня даже возникло дежавю. Помнишь, когда мы с тобой познакомились? Это же он тогда бросил тебя, точно он. Ты была такая потерянная, но именно тогда мы с тобой сошлись. И вот снова. Только теперь он покинет тебя навсегда. Григорьев решил устроить показательное наказание на тему «Что бывает с теми, кто ему не угоден». Всех подробностей не знаю, но это как-то связано с женой Леонида.

— То есть, он хочет убить Макса? — спросила я неожиданно тихо, медленно, недоверчиво, на грани шипящего шёпота.

Прохладный октябрьский ветер смолк, будто прислушался. Даже громкий стук сердца превратился в монотонный фон. Олег отвёл глаза в сторону, будто чертова лысая ветка акации стала внезапно невероятно интересной. Но я снова молчала.

— Леонид дал ему месяц. Будто на то, чтобы решить все дела, уйти спокойно и достойно. Но хрень это всё. Страшнее беды может быть только её неотвратимое приближение и ожидание, — проговорил бывший муж, не глядя на меня. Сорвал скорченный, узкий, мокрый листик, покрутил пальцами. Я, как под гипнозом, наблюдала за его движениями. — Григорьев псих. В чём-то справедлив, но в каких-то моментах его несёт. Уже давно никто не хочет с ним связываться.

Я замерла, словно парализованная, не могла двинуться. Месяц — тридцать дней. То сообщение, что на днях увидела в телефоне — оставалось три дня. Странное поведение, прощание, оформление квартиры на меня, срочное замужество… Вот она, картина целиком. Значит, сегодня… Сегодня… Глаза сами собой прикрылась, холодные пальцы легли на участок между бровей. Время вышло. Сегодня. Отсчёт кончается сегодня. Я присела на корточки, понимая, что ноги меня держать отказываются. В голове все закрутилось, смешалось, грудь сдавило так, что дышать приходилось ртом. Быстро и часто, рвано. Сквозь вязкую пелену до меня долетел голос Олега:

— Лиза, тебе плохо? Давай отвезу в больницу! Лиза? — взволнованно тормошил меня за плечи. — Давай, отвезу тебя, хорошо?

Секунда. Две. Три. Время идёт, нельзя поддаваться отчаянию. Не сейчас. Я отняла руку от лица, поморгала, прогоняя чёрное, заволакивающее марево, в которое малодушно захотела провалиться. Вцепилась в рукав жёсткой куртки бывшего мужа, посмотрела в испуганное лицо.

— Он ещё жив? — спросила хрипло, стараясь усмирить дыхание, выровнять биение сердца. Раз-два. Раз-два.

— Не знаю, — покачал головой Олег. — Я сам только вчера услышал об этом, знакомые рассказали. Сегодня или завтра случится, а может уже. Тебе ни к чему об этом думать. Забирай Мишу, вещи и поехали домой. Всё равно твой пацан тебе ничего не оставит.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я всё слышала, но акцентировала внимание выборочно. В последней реплике не было ничего важного. Так. Тошнота откатилась, сердце перестало грохотать в ушах. Олег заметил, что я пытаюсь встать, и помог принять вертикальное положение. Прохожие обходили нас по дуге, либо вообще переходили на другую сторону дороги. Правильно, пусть не подходят.

— Никакой больницы не надо. Стой здесь, я сейчас, — твердо проговорила я, отошла на пару метров, пошатнулась, достала телефон.

Трясущимися руками набрала код разблокировки, нашла номер Макса в вызовах. Нажала зелёную кнопку. Стремительно приложила телефон к лицу, вслушиваясь в тишину. Надеялась, что ответит, но готовилась разочароваться. «Абонент временно недоступен». Глубоко вздохнула и снова нажала на кнопку — иногда приходится дозваниваться по два раза. То же самое. Только не психовать! Тссс. Приходилось самой себя сдерживать от мата, криков и излишней жестикуляции. Всё потом.

Надо звонить отцу. Макс слишком сильно бережет чувства матери, чтобы рассказывать ей такое. А отец сам не так давно объявился, надо говорить с ним. Он должен быть на стороне сына, раз помог ему, а заодно и мне. Длинный гудок…

— Слушаю, — раздался в трубке резкий, нервный голос.

— Алексей Сергеевич, здравствуйте. Это Лиза, жена Максима, вашего сына. Вы можете говорить? — быстро сказала я, стараясь, чтобы голос не дрожал.