Королевская кровь-11. Чужие боги - Ирина Владимировна Котова

— Пробьемся, — пообещал Четери из-за ее спины. Макс хмыкнул.

Алина оглянулась. Дракон так и подбрасывал на обоих плечах ребятишек, но взгляд у него был совершенно спокойный.

И она, глядя на радостных детей, на пестро одетых местных жителей, приветствующих гостей и Медейру, поняла, что ей очень не хочется, чтобы сквозь них пришлось пробиваться.

Дом внутри оказался светлым и прохладным и пах свежим деревом, хлебом и молоком. Алина, так и не отпуская руку Тротта, прошла вслед за ним за «дверь» из лиан и словно оказалась в улучшенной и обустроенной версии их с профессором убежищ.

Сквозь пышную шапку листьев в окна заглядывало солнце. На полу лежали коврики, такие же цветастые и бахромчатые, как одежда тимавеш. Здесь вообще было много пестрого текстиля — и занавески на окнах, и узкие лоскутные гобелены с растительными узорами на стенах. Круглая стена выглядела гладкой, словно покрытой лаком, пол и потолок были образованы перемычками папоротника. Вдоль всей стены на уровне бедер шла массивная лавка, будто широченная складка папоротника, под которой прятались плетеные лари и сундуки, ведра и тазы, кадки с водой, а почти под самым потолком располагались заставленные утварью полки-наросты.

Взгляд принцессы упал на большую плетеную колыбель, подвешенную в нескольких шагах от входа у лавки. Внутри было заботливо сложено цветастое одеяльце и маленькая куколка, свернутая из шерсти и перевязанная лентами. Почему-то именно эта куколка и эта колыбель заставили Алину успокоиться.

Могут ли быть злыми люди, которые так готовятся к появлению детей?

Четери, обойдя дом по кругу, подпрыгнул, подтянулся за край естественной дыры в потолке, игнорируя лестницу из ступеней-наростов, и пропал наверху.

— Там брачная кровать, — сообщила Медейра с восторгом.

— Там кровать, — подтвердил дракон, спрыгивая обратно. Тон его был таким разочарованным, будто он жаждал обнаружить очередного охонга. Четери шагнул к накрытому столу, который стоял посреди комнаты, низкий, плетеный, с удовольствием хекнул и опустился перед ним на пол, скрестив ноги. И тут же потянул к себе горшок, в котором плеснуло белым.

— Вы осматривайтесь, — предложил Мастер, разглядывая и толстые лепешки, и кругляши сыра, и фрукты, и ломти мяса, — говорите, я все равно ничего не понимаю. Потом перескажете. Ого, — он отпил из горшка, — кобылье молоко!

— Ты уверен, что это для нас? — поинтересовался Тротт с иронией.

— А для кого еще? — удивился Четери.

— Это от священных вергиши для жены, чтобы дети получались крепкие и в груди после родов было много молока, — затараторила, хихикая, Медейра, будто поняв, о чем речь, — мы каждое утро накрываем здесь стол и уносим старую пищу, потому что каждый день сюда могут прийти новобрачные.

Засмеялась и Алина, а Тротт, не моргнув глазом, перевел это Четери. Тот подозрительно посмотрел на свою грудь, покивал и невозмутимо продолжил пить.

— Отдыхайте до вечера, — предложила Медейра, — как сядет солнце, я отведу вас к озеру. Я побуду с вами, но вы можете выходить, если хотите. Вам сейчас принесут еще еды. Нужно ли вам что-то еще?

— Одежда, — сказал Тротт. — Для нее. И…

— Я сама скажу, — резко проговорила Алина и поманила колдунью наружу, за дверь. И там, используя все невеликие познания в лорташском языке, объяснила свою проблему. И даже не покраснела.

Медейра с таким любопытством, с такими блестящими глазами начинала слушать ее, что от нетерпения теребила перо на одной из кос, будто готовилась к каким-то великим откровениям. А после всплеснула руками.

— Миры разные, а тяготы женские одни, — понимающе закивала она. — Я принесу тебе то, что нужно, ношеди-дева. И прикажу найти для вас одежду. Я ухожу, но смотри, у ворот стоят мужчины, — она указала на двух охотников, расположившихся у зеленой ограды и мирно беседующих. — Не бойся их. Если твои друзья захотят выйти, пока меня не будет, они не тронут вас, просто проследят.

Охотники почтительно отступили, когда Медейра пробегала мимо, с любопытством оглянулись на Алину. Она поспешила юркнуть обратно в дом. Мужское внимание было ей неприятно.

Четери продолжал беззаботно есть. Тротт обходил дом: выдвигал лари и изучал их, трогал утварь, вертел в руках инструменты непонятного назначения. Алина и сама хотела поизучать обстановку и уже махнула было крыльями, чтобы подлететь к переходу на второй этаж, когда плетенная из лиан дверь зашуршала и в доме появился гость.

Это оказался величественный и прямой старик, в седые волосы которого были вплетены перья. Морщинистый, в пестрой рубашке, он принес странное блюдо: еще дымящуюся половинку чего-то, сильно похожего на длинную обугленную снаружи дыню, заполненную мясом. Он протянул блюдо на руках и торжественно заговорил — Алина, так и оставшаяся стоять у лестницы, разобрала «гости, пища, вкусно». Произношение было быстрым, слегка невнятным — с Далин и Венин, с дар-тени было общаться куда проще и понятнее.

Тротт, снова вынужденно работающий переводчиком, напряженно вслушивался, что-то переспросил.

— Халы́ш, халыш, — повторил старик и добавил, ставя дыню на стол перед Четери: — Угощение, приветствие.

— Он говорит, что принес нам халыш, это как… угощение гостю, — объяснил Тротт наконец. — А взамен просит кусок одежды исполина, чтобы повязать на руку беременной внучке — пусть она родит такого же могучего воина.

Четери, выслушав перевод, не вставая оторвал и так уже дырявый рукав с истерзанной лианами рубахи, которую он рачительно забрал с полянки, сунув за пояс: скарба у них и так было мало, и даже рваная тряпка бы пригодилась. Рукав он почтительно передал старику. Тот воссиял, отщипнул от дыни кусок и настойчиво сунул дракону прямо в рот, что-то приговаривая и хлопая того по щеке.

— Он говорит, что был в молодости сильным охотником и дарит тебе часть своей удачи, — объяснила Тротт.

Чет даже не удивился, просто молча заработал челюстями, и Алина подумала, что за свою жизнь он, наверное, видел и что-то похлеще.

— И ты уже тут, Ве́дур, — раздался ворчливый голос. Под полог ступил еще один старик, почти копия первого, теперь с большим горшком, в котором опасно плескалось дымящееся варево и болтались штук шесть огромных ложек. По дому потек запах крепкого бульона и кореньев. — Я сразу смекнул, что ты тут же побежишь сюда.

— А ты всегда приходишь вторым, Пете́г, — отозвался первый, демонстративно протянув вперед руки с добытым рваным рукавом. Запоздавший гость поджал губы, чуть не сплюнув,