Боюсь тебя любить - Мария Николаевна Высоцкая

как и у меня, весь романтический настрой улетучился. Спасибо моему пришибленному брату!

Пока в душе шумит вода, заворачиваюсь в Ванину рубашку и выскальзываю на кухню. В холодильнике только сыр, молоко, яйца и пара помидоров.

Не то чтобы за эти годы я научилась готовить, но яичницу могу. Считайте это моей короночкой.

Выбиваю на раскаленную скороду несколько яиц, туда же забрасываю нарезанные дольки помидора, солю все это дело и присыпаю натертой стружкой сыра. В завершение уменьшаю температуру на варочной панели и накрываю сковороду крышкой.

Зависаю у окна, но спиной чувствую Ванины шаги.

Меня безумно радует происходящее, но отголоски прошлого все еще витают над нами, как тучи перед дождем. Сгущаются. Так просто их не вытравишь. Растираю ладонями плечи, ощущая поцелуй в шею. Прикрываю глаза, откидываясь на стоящего позади Ваню. Его рука опоясывает мою талию, а вторая ложится на горло. Он целует меня в висок, шумно втягивая воздух.

– Почти девять утра. Прекрасное время, чтобы поговорить.

Чувствую улыбку в его голосе и медленно киваю.

– Я приготовила завтрак, – направляю взгляд к сковороде.

– Отлично.

Ванька еще раз целует меня в макушку и разжимает объятия. Становится невероятно холодно.

Я слышу звон посуды и продолжаю смотреть в окно. Собираюсь с мыслями. Когда поворачиваюсь, вижу, что Ваня уже успел сесть за стол. Присаживаюсь напротив, непроизвольно отводя взгляд. Разговаривать с ним о серьезных вещах, когда он сидит здесь с голым торсом, та еще задачка.

Подтягиваю колени к груди, откидываясь на спинку стула. Затылок прижимаю к прохладной стенке.

– Чего ты хочешь? – смотрю перед собой. – Точнее, что мы будем делать дальше?

– А чего хочешь ты?

Токман вообще не очень любит отвечать на вопросы, вот задавать…

– Я?

– Ты. Для себя я уже давно ответил на этот вопрос. Теперь хотелось бы узнать, насколько наши желания совпадают.

– Я… хочу начать все заново. Так, будто этих четырех лет не было.

– Не уверен, что получится…

После этих его слов я напрягаюсь, а Ваня продолжает мысль:

– …такие вещи надолго откладываются в памяти. Но это не помеха. А вообще, я хотел предложить тебе выйти за меня замуж.

– Вот так вот сразу?

– Сразу? – изгибает бровь. – Мне кажется, что я уже и так с этим опаздываю.

– Замуж…

Катаю на языке это загадочное и такое далекое от меня слово.

– А если все будет плохо?

– А если без «если»?

– Я могу подумать?

– Конечно.

Ванька выходит из кухни буквально на минуту, а когда возвращается, на столе прямо передо мной появляется открытая коробочка, внутри которой находится кольцо.

– Ваня, такие вещи так не делаются. Я не готова, я не знаю…

– Время подумать у тебя будет. В двадцатых числах я улетаю в Питер с проверкой. Мое возращение будет подразумевать твой ответ. Да или нет.

– Ты ставишь условия?

– Я ограничиваю время. В нашем случае это самая работающая тактика. Вообще, тогда, четыре года назад… я хотел тебе сделать предложение. Думал, что вернусь и обязательно это сделаю. Но все вышло немного иначе. Ты другая, Тата, – Ванька садится передо мной на корточки и сжимает мои ладони в своих, – никто и никогда с тобой не сравнится. Так было всегда. Тупо это отрицать. Я совершил глупость, засомневался в тебе, в себе. Но, если у меня есть хоть одна возможность из миллиона все исправить, поверь, я это сделаю. Потому что я хочу тебя. Я хочу быть только с тобой.

75

Сложно проживать день, при этом быть полностью абстрагированной от происходящего.

Куда-то иду, с кем-то говорю, но на самом деле до сих пор сижу в кухне Ваниной квартиры и смотрю на кольцо. При одной мысли кожу покалывает. Крупные мурашки разбредаются по спине, плечам. Какое-то удушье.

Что с этим делать? Наверное, радоваться. Но я не могу. Не потому, что не верю в серьезность его слов, в этом-то я как раз не сомневаюсь.

Я не верю в себя. Я боюсь будущего. Такого загадочного и не всегда счастливого.

– Тата! – Серёга снова повышает голос, и я заторможенно поворачиваюсь в его сторону.

– Ты меня слышишь?

– Конечно, – оставляю размашистую подпись на документах. – Я все слышу, Серенький, все слышу…

– Тебя Токман покусал, что ли? Откуда такая немногословность?

– Погода плохая, – морщусь, а Серый с усмешкой кивает на окно. За которым, между прочим, светит яркое солнце. Ни намека на дождь.

– Колись давай, что нового в нашем царстве? Снова лямур тужур?

– Давай потом, я спешу.

Встаю из-за стола и без каких-либо слов шагаю к лифту. На улице запрокидываю голову к небу, щурясь от ярких солнечных лучей. Торопливыми движениями достаю из сумки очки, натягиваю их на нос и сажусь за руль.

Пальцы до сих пор подрагивают. Нервы точно ни к черту.

– Представляешь, Соня, Токман сделал мне предложение, – трогаю машину с места, – хотя ты и так уже это знаешь, – бормочу себе под нос, полностью убавляя громкость динамиков, из которых льется тихая музыка.

Практически до самой ночи «сижу на лейбле». Забираюсь в кабинет и стараюсь по максимуму загрузить себя работой. Решаюсь начать подготовку нового сингла именно сегодня, хотя планировала только в следующем месяце.

Полистав заметки в телефоне, останавливаюсь на старом наброске текста. Слова льются сами. Тут дополнить, там исправить, а в конце вообще все поменять.

На хит это не тянет, зато душевная составляющая – та, что трогает где-то там, глубоко внутри, у этой песни будет мощная.

Юрина рука ложится на мое плечо очень внезапно, я совершенно не слышала, как он зашел. Оттого, наверное, и вздрагиваю. Такое тотальное погружение в свой внутренний мир, полный отрыв от реальности.

– Ты чего тут одна закрылась?

– Пишу, – протягиваю смартфон Кайсарову.

Эрик, это творческий псевдоним Юры, бегло проходится глазами по тексту и расплывается в улыбке.

– Мне нравится. Намутим тебе бит, такой, чтоб пробирало.

– Думаешь, из этого что-то выйдет?

– Уверен, пошли в студию, набросаем по-быстрому.

За стеклом чувствую себя неуютно. Давно не делала ничего нового. Так, только тексты пишу, в стол. Скоро паутиной покроюсь.

Накрываю ладонями наушники, прижимая их к ушам, и смотрю в заметки.

Наверное, в этот момент время останавливается.

Мелодия находит себя сама.

Я давно не испытывала этого