Боюсь тебя любить - Мария Николаевна Высоцкая

нет. Внутри какая-то холодная пустота.

Я так тебя ненавидела, а теперь, теперь ты лишил меня и этой возможности. Потому что в глубине души я прекрасно понимаю его страхи. Понимаю, что он тогда испытывал, и то, насколько это было страшно…

Оказавшись в спальне, беру с тумбочки телефон и уверенно печатаю:

«Не звони мне, Ванечка. Я хочу прийти ко всему сама. Дай мне время».

70

После Нового года меня закручивает в работе. Я наконец-то вхожу в нужный мне ритм и стараюсь отвлечься от мыслей, что назойливо лезут в голову.

Наступает весна. Теплая и такая солнечная. Хочется вдохнуть глубже, а еще до безумия позвонить Ване. Правда, я этого не делаю, потому что не уверена до конца, приняла ли решение...

Это не может быть очередной неудачной попыткой. Теперь все должно быть раз и навсегда, иначе даже не стоит снова во все это ввязываться. Давать лживую надежду…

Устраивать истерики и глупые скандалы слишком по-детски, я пережила этот этап. Возвращаться в него не вижу смысла.

Снимаю трубку гостиничного телефона, по которому меня предупреждают о госте.

Громов. Серёгин друг. Я сама его позвала. Прилетала в Питер на пару суток и решила, что встретиться со старым знакомым очень хорошая идея.

А еще... еще я знаю, что он тоже виделся с Ванькой.

– Стёпочка, я так рада тебя видеть, – распахнув дверь, кидаюсь ему на шею.

Громов – настоящий медведь. Широкоплечий, крепкий. Не скажешь, что врач.

– Ага, я тебя тоже, – Стёпка мгновенно выстраивает между нами дистанцию, удерживая меня за талию на вытянутых руках.

– Грубиян, – шутливо надуваю губы, – у меня съемки ночью, это к вопросу, что я тут делаю.

Именно это он спрашивал меня по телефону около сорока минут назад.

– Что снимаете? – садится в кресло у окна.

– Да для шоу сцену. Как дела на работе?

– Отлично.

– Это очень хорошо, – перекидываю волосы на правое плечо.

– Слушай, Свобода, тебе чего от меня надо?

Стёпа не дурак и прекрасно понимает, что его визит чисто дружбой объяснить нельзя. Вообще, у меня к нему дело, но вслух я произношу другое. Пока другое.

– Чего надо, чего надо. Я по дружбе, очень старой и крепкой дружбе. Сколько мы друг друга терпим? Лет десять?

– С Суворовского.

– Вот, когда мой Серёнька кадетом был? Десять лет назад.

– Пятнадцать.

– Тем более.

– Хитришь же, Натаха.

– Хитрю.

– Ну?

– Ты Ванечку давно видел?

Спрашиваю словно между делом. В этом вся я. Вечно окольными путями. Но не могу оставить этот вопрос, так его и не задав.

– Месяца два назад пересекались.

Видимо, как раз в то время, когда Токман прилетал в Москву на Новый год. После нашего с ним разговора у них с моим почти разведенным братцем и Громовым был суточный загул. Встретились, жестко нажрались и разъехались каждый по своим делам и жизням.

– И как он?

– Ты серьезно только за этим позвала?

– Нет, конечно, – раздражаюсь, сама не понимаю чем. Скорее всего, нервничаю перед тем, как задам главный вопрос. – У меня к тебе дело.

– Какое?

– Короче, я хочу увеличить грудь.

Громов опускает взгляд к моей двойке и вновь возвращается к лицу, потирая подбородок.

Да-да-да. Дурацкая идея – знаю. Но после всего происходящего у меня возникло острое желание что-то в себе изменить. Кто-то идет и перекрашивает волосы, а я вот решила заиметь новый бюст.

Громов – пластический хирург. Очень хороший, между прочим. И если уж с кем-то советоваться, то только с ним.

– Не смотри так, – нервно кусаю губы, – да, я хочу сиськи побольше. Что в этом плохого?

– Да ничего. От меня-то чего хочешь?

– Посоветуй клинику, импланты, я бы с удовольствием легла к тебе под нож, но ты сам знаешь, это моментально просочится в прессу, какой бы уровень конфиденциальности у нас ни был. Хочу все сделать тихо, за границей.

– Думаю, я знаю, кого тебе посоветовать. А Ванечке при следующей встрече я обязательно от тебя привет передам, вот он обрадуется.

– Не смей, – резче, чем хотела, подаюсь вперед, – не смей, слышишь?

– Да ладно тебе.

– Хотя какое мне до этого дело? Позвони, как договоришься.

– Позвоню.

Одобрительно киваю.

– А у меня в следующем месяце концерт, приглашаю, – спохватившись, протягиваю несколько ВИП-билетов, – новая программа.

Весь прошлый год убеждала себя, что завязала с концертной деятельностью, а теперь вот снова решила в пучину с головой. Мне нравилась та моя жизнь. Что бы я ни говорила и как бы ни сходила с ума на гастролях, ничего не может заменить мне ощущения кайфа от переполненного зала и людей, в голос подпевающих мои песни. Эйфория.

– Ты разочаруешься, но я и старую не видел, – Стёпка разводит руками. Стебется.

– Все, вали, Громов, мне нужно еще к съемкам подготовиться.

– Язва.

Громов уезжает. Смотрю на себя в зеркало, обвожу ладонями грудь, теперь уже проникаясь сомнениями. Точно ли мне это нужно?

Лежащий на кровати мобильный оживает. Звонит адвокат Дениса. Того самого Дениса, что вытянул меня из депрессии. Того, кто протянул руку в самый темный момент моей жизни. Теперь вот он настал у него.

Соколов наткнулся в парке на какую-то шпану, как говорят, не рассчитал удар и превратил одного из нападавших в овощ. Все это быстро поднялось в прессе. Моральное давление на его семью зашкаливает. А мать пострадавшего уже успела пробежать по всем центральным каналам, давая горестные интервью.

– Тата, все очень плохо. Линия обвинения зажимает по полной. Никаких доказательств, главная свидетельница как сквозь землю провалилась…

– Я поняла. Завтра уже буду в Москве, выбей мне с Деном свидание.

Сбрасываю вызов и пару минут смотрю на телефон.

Я могу позвонить Ване. Возможно, он сможет чем-то помочь…

Но насколько это ужасно – идти к нему на встречу с корыстным интересом и без всякого ответа о нас?

Дрожащими пальцами нахожу нужный контакт и нажимаю «вызов».

Долгие гудки, а после – его голос. Приветствие, от которого по телу расползаются мурашки.

Перевожу дыхание и наконец произношу:

– Привет. Мне нужна твоя помощь…

71

Как только возвращаюсь в Москву, первым делом встречаюсь с Ваней. Мы договариваемся встретиться в ресторане недалеко от