Чудачка - Юлия Фирсанова

— Не-а. Об этом все, кому надо, и так знают. А те, кому не надо, долго знать не будут, — с абсолютным жестким цинизмом объяснил Тиль. — Ты, дядя, — человек. Где родился, там и помрешь. Из этого мира за грань ступить не сможешь, и к тебе сюда тоже никто не придет. Закрытые урбомиры — не место для прогулок любопытствующих. А леди Надя — моя коллега. Такие, как она, под защитой Сил и неприкосновенны. Кто тронуть хоть пальцем посмеет, дня не проживет. Ладно, клеща обратно в Межуровнье кинули. Нити, пока мы трепались, вразнобой звенеть перестали, теперь делом займусь.

— Коллега… — огорченно вздохнула девушка, внимавшая словам Тиля, как первачок учителю. — Какая из меня коллега? Не умею ничего, ничем помочь не смогу.

— В чем проблема? Смотри и учись. Школ для нас никто открыть пока не додумался, потому как с преподавателями голяк, — шкодливо усмехнулся Тиль. — И хоть тресни, Плетущим Мироздание стать невозможно, только родиться. Ты уже умеешь главное — слышать музыку миров, чувствовать звучание каждой нити. Мы, Плетущие, по сути своей изначальной — камертоны Творца. Всего и дел, показать порванным или запутавшимся нитям правильное звучание. Они сами примут нужный вид.

— И звук, цвет, запах? — неуверенно уточнила девушка.

— Я же сказал, нужный вид, — пожал плечами Тиль, имевший в виду все это разом. — Как правильно звучат нити для твоего мира, ты и сама знаешь по праву рождения. Это в чужих мирах без начальной настройки не обойтись. Так что давай присоединяйся, вместе будем отлаживать. Раньше начнем, быстрее закончим. Чистой энергии на перестройку я тебе подкину, чтобы от истощения не свалилась.

И недолго думая паренек хлопнулся прямо на землю у обочины осенней дороги, скрестил ноги по-турецки и застыл. Жили только яркие изумрудные глаза на одухотворенном лице и пальцы, безостановочно свивающие нечто незримое.

Надя, не задумываясь, плюхнулась рядом. Дмитрий только покачал головой, сдернул с плеч куртку, свернул и осторожно подпихнул ее девушке вместо сидушки, чтобы не подстыла, и тихонько отошел подальше от этих двоих. Сидят вроде, как на пикнике, а даже ему понятно: там места третьему нет, вообще нет места человеку. Лучше уж он тут неподалеку погуляет, сорок с воронами погоняет, чтобы не мешали. Их, правда и нет, тишина. Даже машины ни единой по трассе не проехало за последние полчаса. Кивая сам себе, Дмитрий отошел на десяток-другой метров, только искоса поглядывал на Надю. На пацана и вовсе смотреть избегал. Даже от брошенного вскользь взгляда на место, где сидели эти двое, в глазах не по-детски рябило, картинка смазывалась, расплывалась, так и норовя обернуться не реальным видом на девушку и парня, а сверкающим, вспыхивающим, мерцающим и гаснущим, чтобы взорваться новыми переливами радуг, обернуться карманным солнцем вместо паренька и компактной луной вместо девушки, сияющей его отраженным светом. Впрочем, эти двое на окружающих внимания не обращали. И Шельга счел за благо последовать их примеру. Через силу отвел взгляд от безумного действа и приготовился ждать. Чем бы они там ни занимались, он мог помочь только одним — не мешать.

Хотя… Выстрели кто у Нади из пушки под ухом, неизвестно, услышала ли бы она, сосредоточенная на том, что показывал Тиль.

Девушка буквально светилась, жадно ловя каждое слово, каждый жест учителя. Что с того, что тот выглядел мальчишкой и вел себя как взбалмошный пацан? Он говорил о том, чему Надя жаждала научиться всем своим существом, и творил. Причем творил как дышал. Нити под его чуткими пальцами пели оркестром под управлением гениального дирижера. Испорченные выправлялись, утратившие цвет наливались яркостью и силой, узелки развязывались. Звучание отдельных нитей само вливалось в общую мелодию. Тиль лишь едва заметно подталкивал их, придавая направление, и объяснял, учил, не словами или действиями, а всем разом и ничем подобным одновременно. Он, почти как когда-то Силы, перекинул девушке тонкий канал, и отпала надобность в мусоре словесной шелухи. Каждое его действие Надя постигала, понимала и принимала как свое.

Тиль видел и показывал ученице не просто кусочек ткани мира, пострадавший от клеща — действительно, кстати, лишь крохотный кусочек общего полотна. Одновременно юный бог видел все плетение мира и передавал свое видение Надежде.

Нити Мироздания не надо было увязывать насильно, присоединяя хитроумными петлями к уже имеющемуся полотну, как делают спицы или крючок с обычными нитками. Каждая нить сама знала, как она переплетется с другими, плотно примкнет, прилипая без клея, обовьется вокруг другой или ляжет поперек, укрепляя основу. Настоящий Плетущий тоже чувствовал, где и как должна лечь каждая ниточка, и помогал им, развязывая случайно затянувшиеся не на месте узелки, выравнивал, выпрямлял ненужные петли. Нити под чуткими пальцами пели, звенели, сияли, завораживая и заставляя забыть обо всем ином, кроме Полотна Мироздания.

Первую выцветшую нить с маленьким узелком, видимую мысленным взором, Надежда тронула едва-едва.

— Смелее, вот так, ты слышишь, какой она должна быть, и попросишь ее исправиться, — поощрил девушку Тиль, его горячие пальцы легли поверх ее прохладных, подтолкнули, указали, чуть-чуть подправили.

Следующие несколько нитей они привели в порядок вместе. Надя и сама не заметила, как втянулась в работу, не обратила внимания, что ее уже никто не держит, не поправляет, не подсказывает. Только изредка она слышала рядом поощрительный хмык юного наставника. О да, она действительно выправляла нити своего мира, медленно и осторожно, да, получалось, и получалось правильно, но и это Надежда приняла как данность. Там, где она поправляла одну, Плетущий ставил на место и играючи создавал сотни новых. До высот скорости, легкости и мастерства Тиля ей не подняться никогда, сколько бы она ни тренировалась. Ей и сил на работу едва-едва хватило, да и не факт, что точно хватило бы, если бы не горячая ладошка юного учителя, передавшего касанием частицу своей могучей силы. Но отчаяться или начать сомневаться в своем таланте работать с нитями девушка не успела.

— Сравнила дерево с собакой, — тихо и совсем необидно фыркнул юный наставник в ответ на сомнения ученицы. — Ты — Плетущая Мироздание, но ты — смертная, а я — бог. Уровни доступа к энергии разные. Главное, ты можешь видеть нити, касаться их, чинить Ткань Мироздания и не сойти при этом с ума. Да, не в любом мире, лишь в мирах с невысоким уровнем силы, подходящей тебе структуры и только после тонкой настройки на эту партию из Музыки Сфер, но можешь. Даже такая помощь мирам дорогого стоит.

— О, — призадумалась девушка. Перспектива плетения сверкающих, звучных нитей, их исправление — манили против воли, заниматься именно этим казалось самым правильным и нужным на свете. Оттого и возникло противоречие. — Но я живу здесь и никуда не собираюсь уходить из своего мира.

— Живи на здоровье, кто мешает? — не видя проблемы, искренне удивился паренек. Одним прыжком поднялся с травы и принялся небрежно отряхивать джинсы. — Дом — есть дом, работа, даже любимая — есть работа. Плетение мы с тобой сейчас чуток подправили, мир в ближайшие несколько тысяч лет не рухнет. Запор на дверях вовне сдвинули. Кто попало шастать не начнет, но те, кому на роду написан иной путь, уйти смогут. И со временем ты погулять или на экскурсию отлучиться, если пожелаешь или надобность по работе возникнет, тоже сможешь. Сидеть потому, что хочется сидеть, это совсем не то, что сидеть, поскольку заперли снаружи.