Три метра над небом. Трижды ты - Федерико Моччиа

Элеонора смотрит на него и кивает.

– И правда, оно и мне очень нравится. Дай-ка я посмотрю, чье оно.

Она переворачивает журнальную страницу в поисках имени стилиста, и, обнаружив его, краснеет.

Джин это замечает.

– Ну и чье же оно? – Она отнимает у Элеоноры журнал и поворачивает его к себе. – Не может быть… Брутты? Вот видишь? Я была права! Она просто молодец! Теперь и ты должна признать, что была предвзята.

– И правда. Тогда остановимся на нем, оно потрясающее. Дай мне посмотреть, как ты упаковала акварели.

– Извини, а разве тебе не пора на работу? Ты же очень занята в этом маленьком издательстве как редактор, корректор и еще кто-то, ты не можешь исчезать на весь день…

– А вот и нет, я взяла на весь этот день отгул, чтобы быть с тобой вместе. И к тому же моя мечта – стать организатором свадеб.

– Как это «стать»? Ты уже организатор! Хочешь совета? Заключи договор с Бруттой. С ней ты добьешься успеха, поверь мне.

– Твой муж – просто чудо! Видишь? Ты сделала правильно, что меня послушалась.

Баби смотрит на Раффаэллу и щурится.

– Мама, ты меня злишь, когда так делаешь.

– Как ты разговариваешь? Мы с твоим отцом пытались научить тебя всему именно для того, чтобы этого избежать. К тому же там твой сын, сидит перед телевизором, он может тебя услышать.

Баби смеется с нарочитой иронией.

– Подумаешь! Он уже знает все и даже то, что еще хуже.

– Но я говорила про твоего мужа. Ты захотела поменять квартиру, сказала, что в прежней мало света, и он тебе нашел эту, на площади Капрера – четвертый этаж, светлая-пресветлая, все комнаты уже обставлены… И что же? Тебе взбрело в голову перевернуть в ней все вверх дном, ты велела настелить белый паркет, поставить серые диваны, столы – сначала из светлого дерева, потом из стали, потом прозрачные, и квартира стала игрушкой, хотя она и раньше была недурной. Ну и где ты найдешь такого мужа, который бы тебе всегда потакал? Лоренцо – именно тот, кто мне нравится.

– Вот именно, тебе! Ты могла и сама за него выйти.

– Мы не подходим по возрасту.

– Но теперь уже полно взрослых женщин, живущих с молодыми парнями, как он.

На этот раз смеется Раффаэлла.

– Да, правда. И, может, он был бы мне верен.

– Сомневаюсь. Мне-то он изменяет.

– Да ты-то откуда знаешь? Это только твои предположения, потому что он много работает или вечно в бегах. Ты, вероятно, ошибаешься. А как вы живете?

Баби поворачивается к ней и пожимает плечами. Раффаэлла уточняет:

– Я имела в виду, в сексуальном плане.

– Да я поняла! Сейчас мы не подарим Массимо никакого братишку.

Мать молчит, берет кофейную капсулу, вставляет ее в кофеварку, но, вспомнив, что это все-таки квартира ее дочери, оборачивается и, демонстрируя улыбку по случаю, спрашивает ее:

– Извини, можно я сделаю себе кофе?

– Конечно, мама, тебе незачем церемониться. Это и твой дом.

– Спасибо. А в каком смысле не подарите братишку?

Баби садится на скамейку и начинает поигрывать с лимоном, взяв его из стоящей впереди вазы с фруктами.

– В том смысле, что, если снова не вмешается Святой Дух, то это практически невозможно…

– Вот оно что.

– Да, мы не трахаемся. – Баби замечает, что матери неприятно. – Тебя шокирует это слово? Тогда, если хочешь, я притворюсь и скажу тебе так: «Мы не занимаемся любовью». Употребляй любое выражение, какое хочешь, но факт остается фактом.

Кофе начинает подниматься, Раффаэлла выжидает нужный момент и нажимает кнопку на кофеварке, чтобы его остановить. Потом берет с полки сахарницу, а из верхнего ящика – кофейную ложечку.

– Жаль. Мне бы хотелось, чтобы у Массимо был братишка или сестренка. Ему было бы веселее, да и рос бы он лучше, не таким одиноким и более активным в смысле общения.

– Слушай, мам, не волнуйся. У него прекрасные отношения в школе, он ходит на футбол, на плавание, на детские праздники, абсолютно ни в чем не нуждается. Лоренцо никогда нет, он всегда, как ты говоришь, «в бегах» по работе, но Массимо нисколько не страдает от одиночества, абсолютно не страдает, он независимый, научился одеваться и раздеваться, вечером он засыпает один, не боится.

– Да, но я говорила с Флавией, учительницей, и она мне сказала, что в классе он побил одного мальчика. Он ему поставил здоровенный синяк.

– А он тебе сказал, почему это произошло? Этого мальчика зовут Ивано, по прозвищу Иван Грозный. Его родители дома кричат, как сумасшедшие, швыряют в спину друг другу вещи, и, если я правильно поняла, его мама, Кьяра, пришла в школу в больших темных очках, потому что у нее опух глаз. Значит, ее муж, Донато, поднимает на нее руку, а Ивано ему подражает и поэтому стал «Грозным». На самом деле разбил нос маленькой девочке. Она потеряла много крови и горько плакала. Вот здесь-то и вмешался Массимо, чтобы заступиться за нее.

Раффаэлла помешивает ложечкой кофе, потом решает его пить. Она вытирает губы бумажной салфеткой, делая это медленно – настолько, насколько необходимо. Смотрит в сторону кабинета. Массимо сидит на диване, открыв рот, смотрит мультфильм. Он очаровательно смотрится в профиль. Время от времени он негромко смеется, прикрывает глаза и откидывается на спинку, глубоко погружаясь в этот волшебный мир.

– Какой он красивый мальчик, какой энергичный!

– Да, точь-в-точь, как его отец.

Раффаэлла поворачивается к Баби.

– Честно говоря, мне кажется, что он больше похож на тебя, чем на Лоренцо.

– Мама, ты отлично знаешь, что я имела в виду. Не будем валять дурака.

И Баби оставляет ее на кухне с тем же ощущением бесполезности, как у этой использованной бумажной салфетки.

– Отлично, платье идеальное. Ты уже, как я вижу, сногсшибательная! Но могла выбрать свидетельниц получше.

– Ты это о чем? Одна из них – ты!

– Да, и это хорошо, но меня беспокоит Илария. Бог знает, во что она вырядится.

– Да ладно! Вы встретитесь, немного пообщаетесь, и обо всем договоритесь.

– Уже… Сегодня утром мы встретились, и смотри, что выплыло. – Элеонора берет свой мобильный и открывает папку с фотографиями. – Вот, посмотри сюда…

Это своего рода фотосессия Иларии, стоящей посреди своей гостиной: сначала в голубом платье, потом в платье василькового цвета, потом – в зеленом и в оранжевом.

– То есть ты хочешь сказать, что нагрянула к Иларии утром…

– …Рано утром. Было без четверти девять.