Ничей - Алексей Борисов

Она, хотя и держалась очень уверенно, втайне, по-моему, переживала за свою должность. Предыдущий, еще до меня и до нее, состав редакции был зачищен под корень из-за бесконечных задержек со сдачей номера. Обходительный Вэ-Гэ долго терпел это безобразие, но затем махнул шашкой как следует.

Кажется, Нонна подозревала, что подобная история может произойти и с нами. Или для начала с ней. Некую устойчивость ее положению придавал муж, важная шишка — член редколлегии всероссийской ежедневной газеты. Эта газета ранее воспитывала молодежь в духе преданности делу Ленина, позднее перестроилась в бульварный листок, а дальше прониклась ярой любовью к национальному лидеру, не утратив элемента бульварности. Теперешний формат издания мои оппозиционно настроенные приятели-журналисты определяли так: «Про лидера и сиськи».

— Так, мальчики и девочки, — нарушила общее молчание Нонна, — бухгалтерия требует общего отчета о командировках. Иначе меня в Голландию не пустят.

— Ничего, тогда поедешь в Нидерланды, — пошутил я.

Шутка не была принята.

— Быстренько посмотрите и скажите мне, кто и куда ездил в этом году, — велела она.

— У меня всё просто. Не ездил никуда, — первым сообщил я.

Командировки, как ни странно, в прошлом вышли мне боком. Едва придя в издательский дом, я решил сполна проявить служебное рвение. Охотно брался за любые задания и готов был мчаться куда угодно и когда угодно. Пару мест я даже посетил вместо шефа, когда бизнес требовал его присутствия в столице. Возможно, этот факт напряг отдельных старожилов организации. А еще, вполне вероятно, у людей взыграла элементарная зависть: желающих за счет конторы побывать, к примеру, на Байкале или в Карелии хватало и без меня. Отлично зная, что от зависти до ненависти только шаг, я сменил тактику и плавно убавил обороты.

Пока добросовестно отчитывались другие, я открыл свою личную почту. Перед тем как сделать клик, загадал, что сегодня мне должно повезти. И не ошибся. В папке «Входящие» лежало новое письмо от Вероники.

История с ней была прямо как из книжки. Ее фото я увидел, просматривая испытанный сайт знакомств. Сначала я глазам своим не поверил, но зрительная память меня еще никогда не подводила. Я до сих пор в деталях помню все три гола Паоло Росси в ворота сборной Бразилии в восемьдесят втором году. Так вот, с Вероникой или Никой, как она представлялась, мы были уже знакомы. Та встреча произошла года за полтора до моей миграции, в нашем с ней родном городе. Миниатюрная блондинка попалась мне в довольно стрессовый период, когда в воздухе явно пахло всемирным кризисом. Наше с партнером совместное предприятие пыталось срочно создать хоть какую-то подушку безопасности. Надо было безотлагательно снять напряжение, и тут подвернулась эта студентка без комплексов.

Наша установочная встреча, пользуясь моей специальной терминологией, состоялась в скромной пиццерии. Ника не жалась, не мялась и была абсолютно откровенна. Ей требовались деньги, чтобы заплатить за экзамен в институте. «А если бы я тебе совсем не понравилась, ты бы со мной не пошла?» — спросил я потом. «Не пошла бы», — ответила она. Когда мы прибыли ко мне домой, она сразу дала понять, что незачем терять время на прелюдии. Я снял и забросил в кресло пиджак. Предложил ей что-нибудь выпить, но она покачала головой и просто сказала: «Пойдем, ляжем». В постели Ника тоже не знала, что такое стыд. В общем, снять с ней стресс действительно удалось. Повторное свидание намечалось, но из-за какой-то сиюминутной ерунды сорвалось, а дальше кризис захлестнул фирму с головой. Поэтому знакомство возобновилось только через три года.

Пикантность заключалась в том, что Ника, тоже перебравшаяся в Москву, до сих пор не знала, с кем она общается путем переписки. Ее зрительная память была слабее моей, ну а голы Паоло Росси она не могла видеть в прямом эфире по объективным причинам. За три с лишним недели мы успели обменяться примерно полусотней коротких сообщений, а сейчас она прислала мне свои новые фото. Они были сделаны во время тура в Копенгаген. На самом ярком из них моя новая, она же старая подружка смеялась, запрокинув голову, где-то на набережной. Кроме того, она написала, что хочет увидеться со мной, и оставила номер телефона. Не откладывая дело в долгий ящик, я выбрался из офиса на лестницу и позвонил.

— Алло, — услышал я ее голос.

— Не хотелось остаться в Копенгагене, вместо русалочки? — лукаво спросил я, опустив приветствие.

Ее смех ничуть не изменился.

— Я бы осталась, но мы бы тогда не встретились.

— Догадалась, кто это?

— Конечно. Здорово, что ты позвонил!

— Я тоже так думаю. Когда встречаемся?

— Давай сегодня? — предложила она.

— Вечером?

— Да, часов в восемь или полдевятого. Не поздно?

— Как скажешь, — заверил я. — Где?

— Приедешь в Свиблово?

Я пообещал, что приеду, и мы договорились уточнить время и место, дополнительно связавшись около семи.

Шеф примчался откуда-то вскоре после двух весьма оживленный. В своей демократичной манере он обошел отделы и закоулки и поздоровался с каждым сотрудником. Мне он по-свойски подмигнул, пожав руку, но ничего особенного не сказал. Затем поступила команда собраться у него в кабинете. У системного администратора Андрея Мышкина вчера был день рождения, и настало время его чествовать. Виновник торжества по сложившейся традиции выставил на кухонный стол пару тортиков и сам уже что-то жевал.

— Дорогой Андрей! — с чувством произнес Вэ-Гэ, когда все столпились в кабинете, а те, кто не влез туда, выстроились в приемной. — Из надежного источника я знаю: когда ты пришел к нам в издательский дом, у тебя был план поработать тут максимум месяца три.

Мышкин, не успевший дожевать, чуть не поперхнулся.

— Но у нас особенная атмосфера, — бойко продолжал шеф. — Благодаря ей… сколько ты уже с нами?

— Лет пять уже, — выдавил из себя именинник.

— Если точнее, то пять лет и семь месяцев, — опять блеснул своей осведомленностью Всеволод Георгиевич. — Поэтому, дорогой Андрей, хочу сказать тебе: будь всегда на высоте стоящих перед тобой задач. Пусть тебя дальше ценят и любят! И на семейном фронте давно пора уже выдать результат. Демографическая ситуация в стране тревожная!

Шеф сделал паузу и набрал в грудь больше воздуха.

— Ура-а-а! — грянул он, будто поднимая батальон в атаку.

— Ура-а-а! — нестройно подхватили за ним отдельные активисты.

Завершилась церемония вручением конверта и аплодисментами. Мышкин раскланивался направо и налево, ни слова не говоря. Возможно, размышлял о том, что же за источник сдал его с потрохами.

Толпа сотрудников домика стала стремительно рассасываться. Всеволод Георгиевич направился следом за нами. В редакции он вместе с Нонной и Тимофеем принялся