Тёмных дел мастера. Книга четвёртая - Алексей Берсерк

Ну а уж когда мне сначала обо всём доложила секретарша, а потом со мной наконец сподобилась связаться через «канал» и любимая дочь, — при этих словах Джейн перевела неодобрительный взгляд на Фейр, отчего та лишь приняла немного виноватый вид, — то я вдвое сильнее заподозрила во всём этом деле неладное. И вдвое глубже взялась анализировать всякие другие факты, не относящиеся к этому делу напрямую… Прорыв случился в самом ожидаемом месте. У этого дела было больше свидетелей, чем наши городские власти успели найти, скрутить или просто заткнуть.

— Хо-го, Джейни! — порядком удивился Гортер, услышав столь неожиданные речи от той, которая большую часть жизни поддерживала политику родного государства. — Да ты, я вижу, решила больше не давать поблажек своему обожаемому королю. Это с чего вдруг так?

— Не пойми меня неправильно, Гортер, — как показалось старому лучнику, немного отступила в тот момент от своего разносящего всё в пух и прах неумолимого напора статная хозяйка дома. И вроде как при этом даже немного поперхнулась. — Но я всё ещё не понимаю, за что ты так ненавидишь мирную прогрессивную магию. Ведь она даёт столько рабочих мест и обеспечивает население таким большим разнообразием всяческих товаров…

— Видел я, Джейн, уже все твои товары под Варгосом, — внезапно изменился в лице матерый охотник, скривившись от негодования и отвращения. — Вдоволь насмотрелся, можешь быть покойна. Целые кучи твоей магии, которую вы выбрасываете куда попало, растут там день ото дня, как грибы. Но от того худо становится не только вам. И не только ваши больные по городам уже без коляски передвигаться не могут, как я вчера видел. Природе становится худо! На целые километры по лесам хворь ползёт магическая. Что может — сразу губит. А что не может — заражает. Да так, что я такой заразы вовек не видал. Животина болеет вся, потомство даёт кривое да слабое. И все, кто рождается, тоже болеют. И чем дальше ползёт ваша отрава мусорная на север, тем в десять раз сильнее страдают леса от каждой такой кучи. Земля сама страдает, Джейн! Потому что зараза из неё с дождями не вымывается, а только расползается всё больше. Ягоды теперь на краю леса — отрава. Зёрна да травы для мышей да для букашек всяких, которые ими питаются — тоже отрава. И чего тут с этим делать, я ума не приложу. А ведь это только начало, потому что, как я погляжу, вам всем тут в городах надо каждый год делать всё больше своих товаров, больше деревьев губить, больше землю рыть, чтобы кристаллы свои чёртовы доставать… И когда же это должно будет закончиться, Джейни? Когда больше нечего вокруг будет рыть, некуда будет гадить и нечего строить?

— Прекрати, Гортер! Или ты думаешь, что я не успела вдоволь наслушаться этого от тебя раньше? — выпалила Джейн, поддержав тем самым и молчаливый укор дочери, с которым та уже давно смотрела на старого следопыта. — О боги, да ты, похоже, совсем забыл, что когда-то все уши мне прожужжал своей деревенской моралью! Только ты тогда на каждую встречную магию ругался, независимо от того, сколько пользы она приносила. Даже на «левитацию».

— Пользы? А за чей счёт вы сейчас имеете эту пользу? — пробурчал старый охотник.

И вышел из тренировочного зала, спешно прихватив с собою за лямку рюкзак и накинув на плечо лук с колчаном.

— Эм… завтрак подан, мисс Метлойд, — ненавязчиво проговорил откуда-то из своего угла немного смущённый их разговором дворецкий.

Гортер даже не взглянул на него.

— А как же бедняки? — прокричала вслед неисправимому защитнику безнадёжно ушедшего старого времени Джейн, решительно проследовавшая за ним, приподняв полы своего сегодняшнего жёлто-оливкового платья.

— Ты вспомнила о бедняках? — не без издёвки в голосе проговорил бывший следопыт, направившись к сервированному различными блюдами столу, край которого виднелся в соседней комнате по другую сторону коридора. Очевидно, это был обеденный зал в доме Метлойдов. — Живя в таких хоромах и каждый день сытно нажираясь от пуза, скажи мне, Джейни: когда ты в последний раз сама голодала?

С этими словами старик схватил со стола первый попавшийся пышный кекс и немного помял его в руке.

— Легко думать, что ваша магия помогает накормить голодных. Но на самом деле это природа до сих пор помогает вам взращивать ваши отравленные гроссиумом семена и травы. Потому что это она даёт им почву и ветер, она даёт свет солнца и урожай. А вы — вы просто плюёте на неё в отместку, выпуская в мир такие растения. И делая из них потом такую еду.

— Да, но сейчас уже всё не так, как во времена нашей молодости, Гортер! — парировала его очередное заявление рыжеволосая дама, совсем уж по-фривольному отняв у старого охотника измятый кусок выпечки и кинув его обратно в плетёную корзинку. — Неужели за столько лет ты так и не уяснил, что мир прогрессирует? Что это только промежуточный этап на пути становления более безопасных магических технологий. Тех самых технологий, которые столько лет оберегали тебя в твоём глухом лесу от бесконтрольного вмешательства человека в дела дикой природы…

— Так это, ты говоришь, было ещё под контролем? — гневно оскалился Гортер и стукнул по столу кулаком. — А что же тогда для вас, городских, лишение этого самого контроля?.. Потому что мне, Джейн, сейчас не видно, где проходит эта черта. И природе, честно тебе скажу, тоже не видно.

— Вот как?! И откуда же, позволь спросить, тебе лучше других известно, чего там видно или не видно твоей природе? — взъерепенилась от его слов темпераментная хозяйка дома, потеряв остатки самообладания.

В ответ на её громкую тираду старый охотник лишь взял женщину за локоть и норовисто оттащил от стола в сторону.

— Видишь этих четырёх зябликов на ветках рябины за окном, Джейни? — на сей раз уже как можно тише проговорил Гортер на ухо своей немного опешившей бывшей спутнице, указав пальцем в сторону дорогого полукруглого стеклоэкрана. Сквозь него действительно было видно рябину во дворе, на которой сидели несколько нахохлившихся птиц и изредка мелодично чирикали. — Так вот раньше я мог бы тебе сказать только то, что это перелётные птицы, которые иногда залетают и к нам на север, если лето жаркое, но сейчас, ясное дело, летят зимовать в Хаас Дин, потому что уже осень на дворе… А теперь, Джейн, то, что я тебе дальше поведаю, должно будет остаться только между нами. Всё, как и прежде, поняла?

При этих словах старый охотник почувствовал, что его бывшая спутница словно бы напряглась, но потом быстро выдохнула и, осторожно оглянувшись в сторону стоявших достаточно далеко Фейр и Малдеса, тихонько кивнула.

— Хорошо, — прошептал Гортер. — Пока я тебя держу, никакое «правление сознанием» не вмешается в наш разговор. Но и после я прошу тебя сохранить эту тайну. Потому что теперь я точно уверен, что ты не предавала меня тогда, двадцать пять лет назад. Надеюсь, не предашь и впредь.

Так вот, раньше я только мог рассказать тебе об этих птицах. А теперь могу будто бы и речь их услыхать у себя в голове, понять, чего они хотят. А если мне станет нужно… Если мне станет нужно, Джейн, я могу приказать им. И они всё сделают. Прыгнут мне в рот, если я захочу. Или улетят прочь. Но это ещё не всё.