Тёмных дел мастера. Книга четвёртая - Алексей Берсерк

— Не придумывай глупостей, — только и смогла выдать на это нынешняя Джейн, поспешно отвернувшись от бывшего соратника, хотя для Гортера её слова не стали такой уж неожиданностью.

Подняв свой поношенный рюкзак за лямку, старый охотник приготовился к выходу, даже не наградив прощальным взглядом ту, которая некогда значила для него так много. Вместо этого он молча снял с вешалки и накинул на себя довольно обширный и старомодный льняной плащ, под укрытием которого спасителя Фейр и переправляли сюда вчера поздним вечером, использовав для этого совершенно новую лакированную коляску открытой модели. В то время как обшарпанную телегу Гортера оставили на попечение услужливого конюха.

И наконец взяв в руки лук, бывший следопыт также укрыл его полой плаща, чтобы в таком виде донести до коляски и положить на пассажирское сидение, где слишком заметное оружие уже ждала дополнительная ткань для маскировки.

Но Фейр, как оказалось, до сих пор не желала верить в подобный исход событий — и продолжала вертеться вокруг матери, пытаясь вымолить у неё хоть какую-нибудь долю снисхождения.

— Мама, это несправедливо. Давай я просто выведу его из города и всё? — твердила девушка с явной, неприкрытой надеждой в каждом слове.

— Нет, Фейрин. Это вопрос уже закрыт, — полоснула её строгим взглядом рыжеволосая дама, на секунду оторвавшись от томительных наблюдений за последними сборами Гортера.

— Ладно, но потом я очень надеюсь получить от тебя все разъяснения по этому важному делу, — упрямо заявила молодая наследница семьи Метлойдов, поскольку знала, что теперь-то мать, скорее всего, никак не сможет отвертеться от пояснительных комментариев, связанных со всей этой тайной, раз уж сама решила втянуть в расследование своего лучшего агента и по совместительству — единственную дочь. Поэтому девушка недолго думая добавила: — А иначе я обо всём расскажу папе.

— Я тебе расскажу, чертовка! — чуть ли не огрела тогда её по затылку Джейн. Но в последний момент сдержалась, зная, что позади всё ещё стоял услужливый дворецкий, и ограничилась довольно тихим, но хлёстким шлепком сложенного веера по тонкой кисти дочери.

— Ай! — вспыхнула Фейр от негодования и обиды. Но вместо того чтобы схватиться за пострадавшую руку, посчитала, что лучше не подавать виду. И, как только Гортер был готов, первой прошмыгнула вперёд, резко распахнув перед ним дверь, чтобы продемонстрировать таким образом притворное повиновение матери. Однако на лице у девушки мелькнула злоба.

— Будь осторожен… — очень спокойно и тихо проговорила Джейн старику напоследок, решив проигнорировать дальнейшие разборки с дочерью, тем более что та уже настырно промаршировала во двор.

Но матёрый охотник, казалось, до последнего решил хранить сдержанность с бывшей соратницей.

— …Спасибо, что помогла мне вспомнить прошлое, — неожиданно раздался всё же его хриплый голос, когда Гортер уже почти переступил за порог. — Ведь у меня столько лет не находилось для этого каких-то особых причин. Но в одном ты была права: я уже не смогу двигаться дальше. Как бы ни закончилась эта охота, Джейн!.. Прости. И спасибо за помощь.

С этими словами бывший следопыт закрыл за собой дверь, так и не найдя в себе сил обернуться назад.

Застывшей в прихожей Джейн оставалось только прокручивать в голове весь нехитрый смысл услышанных ею таких простых и одновременно бесконечно горьких слов. В то же время в душе у неё закопошилось совершенно гадкое и вместе с тем острое предчувствие, что это была их последняя встреча. Случившаяся так неожиданно и приведшая к такому неутешительному финалу. На мгновение женщине даже почудилось, будто она опять оказалась на том самом утёсе у небольшого приозёрного леса, где двадцать пять лет назад, судя по всему, и выпало сражаться этому упёртому человеку, обладающему инструментами, превосходящими всю магию на свете. Но по суровому велению двуликой богини Судьбы её глазам в тот день предстали лишь хаос и пустота…

— Отправьте сообщение госпоже Теравии, Малдес. Скажите-е… скажите, что сегодня я прибуду в офис чуть позже, — совершенно разбито проговорила через несколько секунд Джейн дворецкому.

— Будет исполнено, миссис Метлойд, — почтенно пророкотал тот и незамедлительно удалился, отправившись на второй этаж в совещательную комнату. И уже, к счастью, не стал свидетелем того, как хозяйка дома, обхватив себя за локти, прислонилась спиной к ближайшей стене и стала медленно сползать вниз, накрывая полами своего шикарного платья истёртый кафель прихожей.

— Советую тебе, девонька, не злиться на мать, — нравоучительно проговорил бывший следопыт, как только поравнялся с Фейр во дворе. — Это я с ней всю жизнь собачусь из-за магии. Думаю, по-другому у нас уже и не получится. Но ты ж её родная кровь.

Я вот так однажды тоже разозлился на своего отца и не говорил с ним потом целых полгода. В леса даже ушёл жить, чтобы только его не видеть. И оставшийся от деда слиток металла, который от внутренней магии защищает, с собой забрал. Только чтобы он и его не продал. А когда вернулся — то уже не было нашей деревни. И отца не было. И матери.

— Извините, но не думаю, что всё это каким-то боком вас касается, — недовольно ответила Гортеру юная строптивица.

Однако быстро остыла и, подойдя к стоявшей у ворот запряжённой коляске, немного поумерила тон:

— А-а, хм… что тогда стало причиной ваших разногласий с отцом?

— Разно-о… Чего? — по-простецки протянул бородатый отшельник. — Ссоры, что ль? Так лук наш родовой и стал. Твоя мать про это говорила вчера…

Однажды, когда мой дед уже отдал Единому душу, в деревню к нам наведалась суровая зима. Такая холодная и злая, скажу я тебе, что никогда прежде нам не приходилось столько дров за одну пору сжигать. Скотина да птица у других вся помёрзла за полмесяца, если её в дом заранее не утаскивали. А ветер снаружи каждый день сугробы наметал выше крыши. Ни один старик в деревне не помнил, когда в последний раз оно такое было… Ну и на исходе декабря схватил я как-то одну заразу, когда силки проверять в лес ходил. Дышать было больно потом, а сам весь горел да трясся. Не знаю, чего оно меня так надолго свалило, ведь и отвары пил каждый день крепкие. Да только всё одно хуже становилось. И отец мой весь из-за этого извёлся. Но я не понимал его в ту пору. Думал, что он просто так на мать орал целыми днями… Бил её даже, бывало.

А однажды слух прошёл, что кто-то из местных видал на тракте бродячего торговца-коробейника. Накинул тогда отец тулуп, схватил наш фамильный лук — да и утащил на продажу. Хвала Единому, что хоть амулет дедов при мне остался, и слиток металла, из которого он был сделан — тоже.

— Тот самый, из истории? — в очередной раз чуть заметно загорелись глаза Фейр, которая, как видно, с большой теплотой всё же относилась к сказкам матери. Особенно в последнее время, когда у неё появилась неожиданная возможность постоянно сравнивать их с первоисточником.

— Ага, — со значением ответил Гортер, перекладывая лук на сиденье коляски; он видел, что всё-таки смог вызвать интерес у собеседницы и смягчить её первоначальный настрой. — Тогда мы в семье ещё не знали, что батя мой, значит, для гнома этого, прохиндея паршивого, дедов лук через снега нёс.