Операция «Вирус» - Ярослав Веров

Фантдопущение «Гипериона» является мирообразующим: без него мир, созданный фантастом, неосуществим. Оно является и сюжетообразующим: при его изъятии большинство сюжетных коллизий просто невозможны. Но самое интересное даже не это.

Способен ли читатель «расшифровать» ФД по прочтении первого тома? Ни в малейшей степени. Второго? Кое-какие намеки даны, но их мало. Пасьянс складывается лишь в заключительной, четвертой книге. Там же и раскрываются «ложные ходы» (например, Земля оказывается не уничтоженной техноразумом, но спасенной Человекобогом). Отсюда следует важнейший вывод: ФД обладает сюжетной самостоятельностью. То есть это не только «шампур», на который нанизаны, как шашлык, мир, сюжет и прочее, но — само по себе сюжет, со своей логикой развития, с интригой и постепенным раскрытием перед читателем. То есть ФД имеет самостоятельную художественную ценность. При этом сама идея романа — в обычном смысле — также не может быть реализована вне данного фантдопущения. Повторим еще раз.

1. ФД образует фантастический мир.

2. ФД структурирует сюжет.

3. ФД несет важнейшую художественную нагрузку: на нем покоятся две части знаменитой «триады» — тайна и чудо (а достоверность, казалось бы, уже дело мастерства писателя; но и здесь, как выяснится позже, без ФД никуда).

4. Изъятие ФД из текста либо делает самое существование данного текста невозможным, либо, в некоторых случаях, о которых чуть ниже, — выводит текст из области фантастики.

Таким образом, именно наличие/отсутствие ФД является тем водоразделом, который отделяет фантастику от «просто» литературы, но использующей «элементы необычайного». И то сказать, ну не относят поклонники жанра к фантастике ни гоголевский «Нос», ни «Приключения Пиноккио». И в этом с ними, как ни странно, солидарны литературоведы.

Еще пример, «из наших». В блестящей повести Любови и Евгения Лукиных «Сталь разящая» главное ФД (пресловутая разящая сталь) долгое время оказывается тайной не только и не столько для читателя (проницательный читатель все-таки может догадаться, в чем там дело), но и для главного героя. Поведение ГГ полностью обусловлено этим незнанием, а в дальнейшем — когда тайна раскрыта — наоборот, знанием. И на этом вот незнании, а затем знании и построен главный конфликт. Исчезновение из текста ФД уничтожает все: и сюжет, и интригу, и этическую проблематику. Вернее, проблематику еще можно как-то реализовать в реалистических декорациях, но в том-то и фокус, что это будет уже не фантастика.

Теперь пример неочевидный, из области сатирической (юмористической) фантастики.

В цикле Генри Каттнера о Хогбенах полноценное фантастическое допущение имеется: Хогбены — мутанты, выходцы из Атлантиды, погибшей в результате игр с радиоактивными элементами. Причем в лучших традициях жанра читатель узнает об этом далеко не из первой же новеллы. Казалось бы, здесь-то наш мысленный эксперимент уж точно будет успешен: вырежем ФД из текста, пусть Хогбены будут вот такие — без всяких объяснений, от фонаря. Ну, чудо оно чудо и есть, и все тут. И никуда сатирический запал, гротеск и юмор не исчезнут. Не так ли?

Верно, не исчезнут. Да только фокус в том, что текст сей ни малейшего отношения к фантастике уже иметь не будет! И поклонник жанра разочарованно вздохнет, откладывая книжку: «Ну вот, прикольно, конечно, но снова какая-то сказочка». Ибо фэн — это человек, который не утратил способности удивляться — в хорошем смысле этого слова, — сколько б ему ни было лет. «Удиви меня!» — словно говорит он фантасту. И уж если тот не удивляет… Каттнер, вероятно, понимал это вполне отчетливо.

Кстати, замена НФ-допущения магическим не выведет цикл о Хогбенах за рамки фантастики, но переведет в другую ее «отрасль» — фэнтези. Фокус в том, что это тоже должно быть полноценное ФД. А не просто «чудо», взятое с потолка.

И — доказательство «от противного». Многие авторы пресловутой «четвертой волны», вняв Борису Натановичу, стали писать Большую Литературу, при этом желая оставаться фантастами. Это привело к неожиданным следствиям. Итак, пример неправильного использования фантастического допущения. Вячеслав Рыбаков, «Гравилет Цесаревич».

В свое время нас сильно удивил финал этого в других отношениях замечательного романа. Не будем пересказывать содержание книги, мы обращаемся к тем, кто фантастику знает и любит, а значит, роман читал. Итак, было что-то обидное, даже — недостойное в том, что вся проблема свелась к творению «нехорошего парня, сумасшедшего профессора» Хаусхофера. И ведь действительно, зачем понадобился этот котел с микро-Землей? Только чтобы показать контраст между двумя реальностями? Так это можно было сделать и по другому…

А все дело в фантдопущении. Потому что ФД: а) должно быть логически непротиворечивым;

б) не должно быть избыточным по отношению к тексту.

Логический прокол у Рыбакова (не мы первые, кстати, его обнаружили) — внесенные Хаусхофером в «котел» семена ненависти. Вопрос: а что, раньше в истории нашей Земли ненависти было меньше? Отнюдь. Да, не было именно мировых войн, но мировые войны, очевидно, результат соответствующего развития производительных сил, а не чьего-то волюнтаризма.

Избыточность: вполне хватило бы идеи существования мира не параллельного, а охватывающего наш, но это — естественный порядок вещей, так Мироздание устроило, а не сумасшедший профессор. И что души людей обоих миров связаны — тоже закон природы. Иначе выходит, что главное назначение этого котла — изящное объяснение феномена летающих тарелок. Так ведь и это объяснение возможно в рамках «естественнонаучного» подхода, а не волюнтаристского. Ну открыл кто-то существование нашего мира, ну придумал прибор для наблюдения. Ведь гораздо интереснее же могло выйти! Вот вам и третья часть «триады», достоверность, вылезла. Именно в связи с фантдопущением.

Произошло так потому, что Рыбаков писал Литературу, желая при этом играть на поле Фантастики. А раз фантастика, то нужно ФД, своего рода «обязаловка», а что из пальца высосано — так то не беда. Просто «четвертая волна» в то время еще не окончательно избавилась от «тяжкого наследия» НФ. Позже этот «недостаток» был благополучно ими преодолен…

Последний пример — мимикрия под фантастику. Сюда, скажем, относится, при всех его художественных достоинствах, роман Д. Быкова «Эвакуатор». Почему мимикрия? Да все потому же: в тексте отсутствует ФД. Ибо «космическое путешествие» героев оказывается ими же сочиненным. А «террористический» антураж относится к допущениям не фантастическим, но футурологическим, ибо представляет собой примитивную экстраполяцию в недалекое будущее существовавших на момент создания текста тенденций. Нет ФД — нет и фантастики. Ох, не зря фэны прямо-таки презирают произведения, проходящие по разряду «а герою все это приснилось»!

2

Дотошному читателю может показаться, что мы повторяем положения известной статьи (изначально доклада) Генри Лайон Олди «Допустим, ты — пришелец жукоглазый». Это не так. Олди совершенно верно указывает, что именно ФД и делает фантастику — фантастикой. Однако, по нашему мнению, начав за здравие, он заканчивает за упокой, а именно: вслед за многими повторяет, что ФД — это лишь «специфический литературный прием». Мы же хотим показать, что ФД — неотъемлемая, имманентная часть фантастического произведения, такая же, как «сюжет», «хронотоп», «персонажи». Кто-то скажет — словесная эквилибристика, на самом деле — принципиальный момент. Никому ведь не придет в голову назвать наличие в романе сюжета (или наличие в нем персонажей) — специфическим литературным приемом. А ведь ФД само по себе может работать и главным героем, и фабулой («Гиперион»), и даже сюжетом! Подробному разбору статьи здесь не место, отметим лишь, что, увлекшись классификаторством, Олди предлагает «горизонтальную» сортировку фантдопущений.