Плохая - Иман Кальби

при моем образе жизни? Я боялась их, не понимала, поэтому недолюбливала и сторонилась. Всё изменилось три года назад, когда мне удалось вернуться… Когда судьба и мужчина, ее определявший, дали мне шанс начать сначала. Обнулиться.

Я помню тот момент, помню его горячее дыхание совсем рядом. Помню, как стучит мое сердце, готовое вырваться-ему навстречу, прямо в его руки, а потом этот стук перебивает другой звук-выстрел… Мне больно. Мне так сильно больно- и эта боль в районе груди. На разрыв. Меня складывает пополам. В легких словно бы вата со стеклом. Слышу, как с силой хлопает дверь авто, слышу рев мотора. И только спустя пару минут, когда встревоженный водитель начинает меня окликать и тянет ко мне свою дрожащую руку, я понимаю, что еще жива. Нет, Он стрелял не в меня, Он стрелял в воздух. Эта боль- не от свинцовой пули… Эта боль от нашей неизбежной разлуки, которую он все-таки принял.

Я плохо помню то, как вернулась домой, к маме. Наверное, окончательное понимание ко мне пришло лишь спустя месяц. До этого я была просто амебой, целыми днями аморфно валяющейся в постели перед телевизором. Сейчас мне кажется, приди за мной тогда киллер, чтобы убить, я бы даже не пошевелилась. Молча приняла бы свою смерть…

Зато мамочка была рада. Как она заботилась обо мне, как опекала и подкармливала. И ничего не спрашивала. И я была ей так благодарна, что она ничего не спрашивала… Как же я была ей благодарна…

А я и правда могла не работать больше. Спустя месяц я все-таки более-менее оклемалась и сходила в банк. Размер счета меня приятно порадовал. Помню, как вышла наружу в молодой, ранневесенний день, и вдруг поняла, отчетливо осознала, что я действительно свободна… Пожалуй, впервые в жизни свободна! И я правда могу теперь не верить, не бояться и не просить…

Я шла по городу и просто улыбалась этому миру. И верила, что смогу стать новой, смогу стать другой… Правда, прошлое все равно меня не отпускало… Мне снова и снова снились кошмары. И все они были про логово Удава. Я снова и снова переживала страшные минуты своего пленения, снова и снова видела лица людей, которых мне пришлось там встретить. Неизменно сон обрывался на одном месте- я в черном подвале, на фоне бьющего сверху света бледное печальное лицо Иры и протянутая ко мне рука с бумажкой, где написан адрес ее сына… Я, конечно же, потеряла почти тут же эту самую бумагу, да и, признаться, не пыталась ее сохранить. Мне тогда было не до бумаги… Но когда один и тот же сон снился мне второй месяц подряд, нервы не выдержали… Я обратилась к специалисту. Тот сказал сразу-ваше подсознание требует решения этой проблемы, она вас не оставляет. Считайте это голосом совести… Легко сказать- требует решения. Как ее решить? Я даже фамилии этой самой Иры тогда не знала…

Удивительное дело, что делают деньги. Один звонок- одна рекомендация данных хорошего детектива и щедрая сумма денег ему на счет- и о, чудо, он добыл заветную информацию! Да, пришлось приложить усилия- я снабдила его максимально возможной информацией обо всем, что знала. Что мама Ирины жила в Перми, назвала клуб, где она работала на Мальмильтене, ее напарниц… Оказывается, ее мама ее искала, подавала в международный розыск. Так и удалось выйти на их след.

К сожалению, Ирины больше не было… Она официально так и числилась без вести пропавшей, но я догадывалась о страшной правде… Она не вернулась. Она не вернулась из того страшного места… К сожалению, узнать точно, что с ней стало, не представлялось. Детектив работал именно по нашей стране, изначально строил поиски так, чтобы проверить запросы полиции, отследить ее судьбу там, за рубежом было невозможно.

Зато я нашла ее престарелую маму. Нашла сынишку. Сердце сжалось, когда увидела их обветшалую однушку. Через месяц я перевезла их поближе к себе и купила новую просторную квартиру, записав ее на мальчишку. Наши мамы даже начали общаться, а я задумалась, что вот это ощущение внутренней гармонии и удовлетворенности, когда кому-то помогаешь, мне было очень нужно.

Так я начала помогать детям. Сначала это была незначительная благотворительная деятельность- поездки по детским домам и интернатам с гумпомощью, организация детских праздников для тех, кто этого себе не мог позволить. со временем я обросла персоналом, появились интересные проекты, к которым меня приглашали сторонние организации, наслышанные о моей деятельности. Потом появился еще один проект- помощь детям-сиротам, оказавшимся в зонах с неспокойной обстановкой- в условиях вооруженных конфликтов, боестолкновений, народных протестов…

А еще мне дико хотелось с кем-то этим поделиться. С кем-то, кто бы понял. Или не понял, но выслушал… И тогда я придумала для себя очень странную игру… Идея родилась спонтанно, я просто вытащила Его телефон, все еще лежавший выключенным среди моих вещей, положила его перед собой и просто начала рассказывать. Начала- и уже не могла остановиться. Рассказы о том, что у меня на душе, что я сделала, о чем думаю, чего хочу, стали таким же ежедневным ритуалом моей жизни, как сон, еда или спорт. Я говорила на русском, иногда- на арабском, иногда на английском и французском. Слова сами лились из меня. Я просто каждый день приходила, клала перед собой выключенный телефон и говорила с ним, как с присутствующим здесь и сейчас. Да, понимаю, что это выглядело странно, даже нездорово, но ничего с этим поделать не могла.

И нет, я не думала, что там есть жучок и он мог меня слышать. Наивно было бы так думать- телефон был за тысячи километров от него, к тому же давно выключенный, да и зачем ему было следить за мной… У Даниэля Ламуна все было хорошо. Я следила за новостями и с печальной радостью узнавала про его новые и новые достижения. Даниэль остепенился. Ожидаемо ушел в политику. Его позиции среди своих существенно укрепились, когда спустя полгода после нашего расставания отец умер от сердечного приступа. Теперь этот молодой мужчина занимал одно из центральных мест на политической арене Ливана, а спустя год своей активной карьеры во власти выступил в числе инициаторов замирения и объединения страны на основе надконфессионального, то есть в отрыве от религиозных установок, принципа. Я гордилась им. Гордилась и, сдерживая рвущиеся наружу рыдания от тоски, мысленно хвалила себя за то, что ушла… Что дала ему расти дальше… Мы оба были обречены, если бы остались вместе.