Плохая - Иман Кальби

не спрашиваю, куда он меня везет. Моя душа спокойна. Я сейчас просто хочу вот так сидеть и молча следовать за ним, опьяненная его присутствием.

Мы пересекаем границу, доезжаем до взлетно-посадочной полосы какого-то небольшого, частного аэродрома, он обходит машину и приглашает меня на выход. Я охотно тяну руку, но перед тем, как подняться по трапу оборачиваюсь на него и серьезно произношу.

— Ты же не думаешь, что снова похитишь меня и запрешь в своей спальне, Дани? Моя жизнь здесь. Мое дело здесь. Я не брошу все это…

— Я всё это учел, — отвечает он, едва сдерживая улыбку, — что-то еще?

— Да, вообще-то я невъездная в Ливан, — здесь уже я начинаю улыбаться.

— Это я тоже учел, — берет меня за талию и ведет наверх…

Эпилог

Мы сидим на террасе любимого рыбного ресторана в заново отстроенном бейрутском Даун Тауне, который он каждый раз закрывает под нас. Роскошь, скажете вы? Да уж, непозволительная роскошь- главе правительства Ливана расхаживать с любовницей по злачным местам в присутствии толп народу, готовых запечатлеть каждый наш глоток или укус. Поэтому мы продолжаем сохранять конфиденциальность. По крайней мере, пытаемся так делать. Получается ли? Не знаю. В прессу то и дело попадают наши совместные фото, но Даниэля это совсем, как кажется, не волнует. Он до сих пор немногословен, а если и говорит, то по делу. Очень устает, очень много работает. Поэтому я не выношу ему мозг по пустякам. Когда он со мной, он на отдыхе. Правда, я сама здесь на отдыхе. Даниэль остался верен своему слову- он не стал ограничивать мою свободу- и теперь я живу между двух стран, летаю к нему исправно два раза в месяц на две недели.

— Так что там с фондом помощи ливанским сиротам, Алёна? Удалось изучить документы?

— Да, там все прекрасно, — отвечаю я, отправляя в рот очередной аппетитный кусок белого филе, — на следующей неделе отправим в российский лагерь первую группу детей. Как раз я полечу с ними…

Его лицо кривится.

— Может есть кто-то другой, кто может полететь? Лето, солнце… Останься в Ливане на дольше. Ты слишком много работаешь.

Я пренебрежительно встряхиваю головой и вдруг понимаю, что-то не то. К горлу резко подступает тошнота. Она резко усиливается и усиливается. Настолько, что терпеть не получается совершенно никак. Я быстро срываюсь с места к ближайшему санузлу. Почувствовав облегчение, умывшись холодной водой, возвращаюсь обратно.

— Все нормально? — спрашивает он, смотря на меня с волнением.

Я хотела было сказать, что да, но тошнота снова накрывает меня какой-то дикой, непреодолимой волной.

На этот раз он пошел за мной. И держал мои волосы, когда меня рвало над унитазом…

— Не смотри на меня так, сказала же! — вытираю лицо бумажным полотенцем, — рыба была какая-то подозрительная! Воняла ужасно, да и вкус какой-то странный.

Он улыбается все шире и многозначительнее.

— Рыба свежайшая, Алёна, и совершенно изумительная на вкус. Ее отловили только в обед. Давай- ка ты сядешь и посидишь…

Он отошел от меня и начал куда-то звонить. А я сделала глоток воды и поняла, что и от этого меня тоже дико мутит. Настолько, что даже не было сил прислушиваться к разговору Даниэля. Всё, что я услышала, слово «тест». И только в этот момент меня осенило, о чем он сейчас думает.

— Ерунда, — безапелляционно ответила, — я не могу быть беременной, Дани… У меня проблемы по женской линии…

Он посмотрел на меня сверху вниз и усмехнулся, протягивая пакет с несколькими коробочками.

Когда третий тест показал две полоски, он смеялся в голос.

Я не верила.

— Ну может… — начала нелепо лепетать.

— Собирайся, Алёна, едем к врачу, — подошел ко мне и порывисто притянул к себе, я тут же запротестовала, напоминая о работе, — Твоя работа временно отменяется, Алёна. Неужели ты думаешь, что я теперь выпущу тебя из страны? Ты теперь моя собственность в полном смысле этого слова, — положил руку на живот, — потому что в тебе самой теперь есть частичка меня…

Я нервно сглотнула. Всё еще не верилось… Ни во что не верилось… Настолько, что даже не было сил с ним спорить сейчас. К горлу опять подкатила тошнота. И что? Так теперь будет все девять месяцев?

Когда меня снова вывернуло наизнанку, я поняла, что тест, судя по всему, все-таки не ошибается.

Даниэль так и продолжал смотреть на меня и улыбаться, когда мы сели в автомобиль.

— Что лыбишься?

— Я так часто держал тебя за волосы, Алёна, что теперь даже когда делаю это при других обстоятельствах, ты меня возбуждаешь, — показывает кивком головы на свой пах и уже ржет в голос.

Закатываю глаза. Он просто извращенец… Невозможный… А я по ходу влипла…

Узи подтверждает, что я беременна. Но шок не дает осознать это в полной мере… Как? Я ведь…

Снова в машине, уже по дороге на его резиденцию, Даниэль опять кладет руку мне на живот.

— Видишь, Бог сам распорядился нашими судьбами. Теперь тебе не убежать от меня, Алёна. Все-таки не убежать…

— Я не выйду за тебя, Тигр, — говорю я с вызовом, едва скрывая улыбку.

— А я и не предлагаю тебе брака, — усмехается он.

— Официальной фавориткой твоей я тоже не буду, не дождешься.

Снова усмешка.

— А ты не моя фаворитка, Алёна. Фаворитки должны доставлять только удовольствие, а ты все время ешь мне мозг, хоть и думаешь, что добрая фея. Ты другое, Алёна. Ты моя женщина. И мать моего ребенка. Нет, детей. У нас будет минимум трое, что скажешь? — его рука нежно гладит меня по волосам, а я рада, что между нами и водителем есть перегородка, потому что сейчас все очень искренне и интимно. И даже я признаю, что сентиментально.

— Нет такого статуса, — категорически отрезаю.

— Как раз только такой статус и есть. Бог создал мужчину и женщину. Все остальное-производные культуры. Ты моя женщина, Алёна. На этом точка.

— Посмотрим, — говорю я сухо. Мне пока тяжело все это осознать… В голове не укладывается. — Зачем тебе такая плохая женщина?

— Сам задаюсь этим вопросом. Столько лет, даже представить не можешь… Если быть точнее, не менее восьми… И каждый раз ответ один и тот же- нужна, потому что люблю её.

Он придвигается ко мне и целует в губы.

— И я тебя люблю, Даниэль. — произношу я и чувствую, как с души слетает давящий все это время на грудь камень. Я смогла. Я сказала это вслух. Глядя в его глаза.

Конец,

14 декабря