Юджин - повелитель времени. Книга 5. Любовные чары - Гай Юлий Орловский

Она сразу насторожилась, глаза заблестели хищно.

— Ну-ну, что еще напитекантропил?.. А трупы где?.. Где трупы, спрашиваю?

Тихохонько, словно понимая, что мешает и заранее извиняясь, звякнул мобильник в часах на ее запястье. Она недовольно поморщилась, поднесла их к уху.

Я ждал, она некоторое время слушала, глаза стано­вились все шире, наконец вскрикнула:

— Что?., не может быть!.. Сбрось мне на мобильник!

— Чего? — спросил я. Она отмахнулась.

— Это не тебе...

Я насторожился, а она направила циферблатом на мою телестену, несколько мгновений шла синхрониза­ция, потом проступило дерганое и перекошенное изо­бражение далекой земли, снятое с огромной высоты, быстро приблизилось, я с холодком узнал знакомую местность, усеянную подбитыми танками и бронетранспортерами, а между ними бегут две фигурки: мужская и женская.

Прячась и пригибаясь, они наконец добежали до здания, там их ухватили за плечи и втащили вовнутрь. Еще несколько секунд на экране дергалось изображение поля боя, затем файл закончился, а Мариэтта повернулась в мою сторону, грозная и неумолимая.

— Что... это... было?

Я широко распахнул глаза.

-Хде?

— Вот там, — сказала она и указала на стену пальцем. — Это передача записана со спутника, что следит как бы за погодой. Что ты там делал?

Я охнул.

— Ты чего?.. Где ты меня узрела или даже узречила? Она покачала головой, не сводя с меня пронизыва­ющего взгляда.

—Сравнение биометрики, — ответила она четко и обвиняющее. — В базе данных пяти миллиардов чело­век!.. Все параметры указывают на тебя!

—Ха, — ответил я. — всего пять миллиардов? А где остальные? База неполна.

—Остальные в африканских странах, — отрезала она, — охваченных войнами. И в арабских, где тоже войны, потому не входят в базы. Да и не похож тот бе­гущий на негра!..

— Пока лица не видно, — сказал я безмятежно, — те данные не считаются полными.

Она вздохнула, плечи ее поникли, признавая, что прищучить меня не удалось, скользкий гад, даже под жабры не ухватить, спросила просительно:

—А что за женщину ты тащил? Вы с нею близки...

—Да ты чего, — начал я возмущенно и ощутил, что чуть не попался, хитрая она, знает некоторые приемчи­ки следователей, — с че ты взяла?.. Я там не был, пото­му не знаю ни ту женщину, ни того хлопца!

Она сказала невинно:

— А пульс участился. И давление скакнуло. Здорово по вам били из крупнокалиберных?..

Я буркнул:

— Теперь только крупнокалиберные и остались, простые не пробивают нынешние броники. Но это я так, читал где-то. Вообще-то я овечка. Меня стригут, а я только мекаю. Вот и ты меня обижаешь, как хочешь, а я смирно терплю.

Она долго лежала молча, сопела в две дырочки, по­том сказала хмуро:

—Свинья... почеши спинку.

—Сперва ты, — ответил я, — но не спинку.

—Ладно, только недолго, — буркнула она. — А мне за это долго.

—Хорошо, — сказал я. — Только ногти все забываю постричь... Как у дракона уже. Это ничего?

—Свинья, — повторила она. — Я могу арестовать за сопротивление полиции.

—Это не сопротивление, — пояснил я, — а увили­вание. Совсем другая статья.

— Могу переквалифицировать, — сказала она крово­жадно. — Нюансы имеют значение!.. Увиливание — это уклонение от надлежащего исполнения своего граждан­ского долга, что чревато серьезными неприятностями...

Я сказал устрашенно:

— Убедила. Давай свою противную спину. Она у тебя где заканчивается, у поясницы?

— С чего это вдруг? — спросила она оскорбленно. — Ты что, плохо женскую анатомию учил в школе? Под лестницей на школьных переменах?

— У меня память плохая, — сказал я, оправдыва­ясь. — Мне такие уроки повторять и повторять... Возь­мешься восполнить мои пробелы?

— Если найду бейсбольную биту, — ответила она.

— Сдаюсь, — ответил я устрашенно. — Так где твоя... э-э... спинка?

Во сне она дивно хороша. И не только когда спит ко мне жопой, а зубами к стенке, а и вот так, когда мор­дочка ко мне, даже на моей руке, это чтоб я не убежал, понимаю.

Звонок раздался резкий, неприятный, такие могут быть только у полицейских. Она вздрогнула, но не за­возилась сонно, как я ожидал, а поднялась как сомнам­була и сразу опустила ноги с кровати.

Я ухватил ее за плечи и положил рядом, спит же еще, даже глаза не приоткрыла, однако резкий звонок про­звучал снова. Я запоздало понял, что отвратительный треск идет не от ее одежды, а со стороны пола, перелез через ее теплое мягкое тело, наступил на коврик, тот сразу же послушно умолк.

Ненавижу эти чересчур умные гаджеты, а также тех умников, кто напихивает их везде, куда надо и не надо. Большинство из них мы не используем вовсе, но Мариэтга, зная свои слабости насчет поспать, установила там таймер, и пока на коврик не станешь обеими нога­ми, он будет орать и беситься.

Она прошептала, не открывая глаз:

—Спасибо... но мне все равно пора.

—Да поспи, — сказал я дежурное, хотя и понимаю, что говорю ничего не значащую любезность, — еще рано...

Она распахнула глаза, уже ясные, хоть и заспанные, посмотрела по сторонам.

— Это я у тебя сплю? Надо же... Клялась, что больше в твою постель ни ногой, ни жопой... Нет-нет, не удер­живай, я встаю.

Я поинтересовался:

— Вызвать такси?.. Пока доберется, успеем позав­тракать.

Она покачала головой.

—Нет, лучше вызову свою. Через полчаса моя смена.

—А-а, — сказал я, — все-таки с мигалкой?

—Без мигалки, — отпарировала она, — но авто по­лицейское, а ты как думал?

—А потом включишь?

—Если будет вызов, — сказала она недовольно. — Ты не хрюкай под ухом, иди завтрак готовь!.. Я с утра всегда есть хочу. Особенно после такой ночи.

—Ну вот, — ответил я, — а ты еще спрашиваешь, почему я Аню облек в плоть...

Она пихнула меня ногой в спину так, что я почти вылетел через дверной проем спальни. Думаю, Аня Межелайтис так грубо не поступила бы.

Когда торопливо допивала горячий кофе, фыркая и обжигаясь, звякнул ее смартфон. Мариэтта шевельнула бровью, тут же раздался далекий голос сержанта:

— Мариэтта, мертвяк в доме напротив нашего участ­ка!.. Дуй прямо туда, я сейчас штаны отыщу и тоже буду там.

Она буркнула:

— Даже если не отыщешь, будь там немедленно! И проследи, чтобы ничего не затоптали всякие там... ты их знаешь.